ФИО: Карпюк Надежда Сергеевна

Год рождения: 1948

Место рождения и возрастания: Ростовская обл., шахтёрский посёлок Артём, Приморский край, г. Пенза

Социальное происхождение: из крестьян

Образование: среднее

Место проживания в настоящее время: г. Пенза

Дата записи интервью: 18.04.2024

Родители мои родом из Воронежской области, из села Буйловка. Жили большой семьёй, занимались хозяйством, у них была мельница, работали в поле с раннего утра и до позднего вечера, а в жару отдыхали. Любили храм, были церковными певчими.

В 1930 году семью раскулачили и выслали в Якутию. В ссылке они прожили 16 лет. Мужчины работали на золотых приисках, добывали золото. После работы их проверяли аппаратом и давали пить касторовое масло, так как подозревали в кражах золота. Женщины работали в лесу на лесоповале, ручными пилами пилили сосны, мама моя распилила себе ногу, которая к старости дала о себе знать. Отношение начальства было грубое. Папа говорил, обратишься к коменданту: «Товарищ комендант!» А он в ответ: «Брянский волк в лесу – твой товарищ!» Утешение находили в молитве и пении духовных псалмов, которых знали очень много. Потом и я их выучила и пела детям и внучатам.

Годы шли, добросовестное отношение к работе на протяжении многих лет изменило отношение начальства. Им стали давать путёвки в дома отдыха. После войны, в 1947 году, ссылка закончилась, их освободили, и они уехали в Ростовскую область. Там они поселились в шахтёрском посёлке Артём. Папа работал шахтёром. На все праздники родители ходили в храм. Папа пел на клиросе, читал «Апостол», я с ним любила ходить в церковь и тоже пела на клиросе.

Первого священника, которого я помню, звали отец Спиридон, в монашестве – отец Ювеналий, будущий митрополит Курский и Рыльский[1]. Его из города перевели к нам в посёлок. Храм при нём преобразился, всегда был полон молящимися. Но власти запретили мне стоять и петь на клиросе, и я стояла и пела рядом с клиросом.

Конечно, иконы у нас были от родителей. Необходимые книжечки были. Был молитвослов, но книг было очень мало. Узнавали всё в храме. Ежедневная домашняя молитва, посещение храма, так к вере и приходили с раннего детства.

В школьные годы особенного притеснения я не чувствовала. Знали, конечно, некоторые мои одноклассники, что я хожу в церковь и пою, но, видимо, так близкие их воспитали, что они в школе надо мной не смеялись, а наоборот, относились с уважением. Удивительно, но насмешек не было. Бог миловал. У одной одноклассницы бабушка ходила в церковь, была глубоко верующая, но сама одноклассница не ходила в храм. Вообще, никого не было в храме в нашем посёлке из детей, только я была там одна, потому что запрещали, сами знаете какое время было. Дети боялись, что будут смеяться, но у меня как-то это обошлось. Крестик, конечно, я открыто не носила, я его скрывала, но крестик всегда был со мной, я тайно его носила.

И ещё такой был случай: я выхожу из храма, а рядом с храмом железная дорога. Там работала стрелочница, она была родительницей ещё одной моей одноклассницы, она меня увидела, позвала в будочку и сказала: «Надя, ты не бойся, я про тебя никому не расскажу». И вот таким образом в школе надо мной насмешек я не испытала. Меня Господь хранил. Как-то директор школы вызвал мою старшую сестру к себе и спросил: «Говорят, твоя сестра поёт где-то в секте». Сестра ответила: «Я не знаю». После классный руководитель ко мне подошёл и спросил: «Надежда, говорят, ты где-то поёшь». Что я ему тогда ответила, уже не помню, но после этого отношение ко мне не изменилось. Классный руководитель по-прежнему ко мне относился с уважением.

Через какое-то время этого священника, с которым связано моё раннее детство в храме, перевели в глухую деревню, как тогда часто бывало, когда священник становился популярным, его удаляли от народа. Папа мой сдружился с новым священником, и мы ходили при нём в церковь вместе. А потом я стала петь на клиросе. При этом священнике опять же храм преобразился, стало много прихожан, а через несколько лет его перевели в город.

В 1970 году, в январе, ростовского архиепископа Илариона перевели в Пензу, отец Ювеналий поехал с ним, мы с мужем тоже поехали в Пензу, и с этого времени мы стали трудиться в Митрофановском храме на клиросе. Муж был регент там. Тогда в этом храме находилась чудотворная икона Пензенской Казанской Божией Матери.

В 1975 году была архиерейская хиротония архимандрита Ювеналия во епископа Воронежского и Липецкого. Владыка уехал, но мы очень привыкли к Митрофановскому храму и остались в Пензе. Подросла старшая дочь, она тоже стала петь на клиросе, но и ей пришлось перенести испытания от властей, ей они так же, как когда-то и мне запретили петь на клиросе. Конечно, плакала она неутешно и какое-то время она не пела. Но потом обстановка изменилась, и она снова начала петь. Уже и младшая дочь тоже стала петь на клиросе.

В нашем роду седьмое поколение церковных певчих. Поколение за поколением. Вот у нас семьи: прадедушка, дедушка, папа, я дети, внуки и правнуки. Это наша многолетняя церковная традиция – пение на правом клиросе. По милости Божией в нашей семье есть и священнослужители. Служение в Митрофановском храме, где находилась чудотворная икона Божией Матери, осталась в моей памяти на всю жизнь.

Хотя мы и были с мужем церковными работниками и, конечно, детей брали на пасхальную службу с собой, но нас не пропускала охрана. Мы объясняли, что мы церковные работники, что мы работаем в храме, что это наши дети и вот так удавалось пройти, а так, конечно, сразу не пропускали.

[1] схимитрополит Иувеналий (Тарасов), (1929 – 2013).