ФИО: Носова (Ремезова) Надежда Фёдоровна

Год рождения: 1937

Место рождения и возрастания: село Михайловское Домодедовского района Московской обл.

Социальное происхождение: из семьи рабочих

Образование: 9 классов

Место проживания в настоящее время: село Михайловское Домодедовского района Московской обл.

Дата записи интервью: 23.04.2023, 29.12.2024

Беседу проводил Сыскин Марк Валерьевич, 1 курс аспирантуры ОЦАД.

Надежда Фёдоровна, Вы родились в 1937 году здесь. Так и прожили всю жизнь здесь, в селе Михайловское?

Так и прожила, да.

Ваш дедушка – священник. Он служил примерно с какого года?

Я знаю, что до 1911-го, по-моему, Розанов[1] был тут, потом он ушёл, и мой дед стал служить. А до какого года, не знаю. В 1915-м он точно уже крестил. Тётя Дуся говорила: «Надя, твой дед меня крестил. У меня осталось до сих пор свидетельство: Ремезов Василий, 1915-го года». А дальше я не знаю.

Как его полное имя?

Василий, а по батюшке я тоже не знаю.

Протоиерей, скорее всего?

Писано, священник Ремезов. Моя мать его не помнит. А мать вышла замуж в 1935 году. От батюшки мой отец, а мать – его сноха. Он умер очень молодым. А в каком году, я не знаю.

От болезни умер?

Да, заболел. Он умер очень молодым.  

Информации о том, что он в лагерях сидел, нет?

Нет, нет. Детей его раскидали. Мама вышла замуж за отца моего, Фёдора. Вот он тут копал, трудился, так как он сын попа был.

Их раскулачили как детей попа?

Да. Таких вот, раскулачивали. Тётю Пашу взяли в понятые. Она говорила: «Меня взяли в понятые». Хоть бы мне спросить: «Тётя Паша, а в каком году раскулачивали?» А я не спросила, она и не сказала.

Раскулачивали детей священника, Вашего дедушки, дядюшек Ваших, да?

Ну, дядек, да. Родные дядьки.

И взяли в понятые Вашу знакомую?

Знакомую, да, взяли в понятые. Тётю Пашу, она вот тут жила недалеко. Она говорит: «Пришли, а брать-то и нечего. Одни иконы». А я помню, большой такой иконостас стоял у нас, и кругом были иконы.

Это ещё от священника осталось, да? Там жили его дети?

Да. Потом уж мы жили в этом доме все. А тогда они зашли, а там брать нечего, да. Начали кольцо снимать у бабушки. Тётя Паша говорит: «Куда ж вы снимаете? Это же обручальное кольцо!» Они оставили, не сняли. А дети вот так вот за подол матушкин ухватились, облепили, схватились и держались за подол за матушкин.

Вы помните бабушку?

Да, я помню. Она в 1964 году умерла. Я к ней в Москву ездила, и она к нам приезжала, сюда. Они ничего не говорили, и мы ничего не спрашивали.

Они, наверное, боялись…

Вот что люди мне говорили, то я и знаю.

Что Вы ещё помните? Когда пришли раскулачивать детей священника, а у них брать ничего, их не стали трогать?

А их раскулачивать-то как?.. Они же вот такие были [Жестом указывает на низкий рост]. За подол держались. Ничего не было.

И в итоге отправили детей священника на работы как враждебно-классовый элемент?

Это уже потом, когда они подросли. Куда-то их сослали, их там много было: дядя Миша, дядя Валя, дядя Сима. Всех их сослали. Отца не тронули.

Потому что он совсем маленький был?

Он самый последний. Дядя Серёжа, вот ещё. А дядю Серёжу я не видела, но бабушка говорила, он жил в Киеве. Он жив остался, дослужился до подполковника.

Несмотря на то, что он был сыном священника. Но он, наверное, войну прошёл?

Да. Жил в Киеве. Мы его, конечно, ни разу не видели, только знали, что он жив. Про остальных ничего не знали.

Получается, не стали при раскулачивании трогать только вдову священника и маленького ребёнка её, да?

Да, да. Федей отца звали. Федю оставили копать. Ну, правда, ему там тоже помогали, но он копал, отрабатывал, как положено[2].

Как враг народа, да?

Да, как враг народа.

Как враждебно-классовый элемент?

Да, да.

Говорили о Вашем дедушке, священнике Василии Ремезове, что он служил, отпевал, денег не брал с бедных, да?

Лечил[3], приходил, многим помогал, понимал в деле врачебном. Детей в школе учил, службу отслуживал – и с детьми занимался.

А у Вас сохранились иконы отцовские, дедовские?

У меня их стащили. В 1980-х годах тут ходили, крали[4]. И было-то две иконы у меня, мать все раздала. У нас был целый иконостас дома, и во всех комнатах иконы были. Мама пораздавала все иконы. А у меня были две – стащили! К Пасхе только убралась, повесила иконы – у меня их стащили.

В советское время не боялись иконы на стенах вешать?

Нет, у нас были иконы везде!

Может быть, книги какие остались от деда?

Книг было полно, очень даже. У нас диакон тут был, диакон Николай. Он тут служил. Он сосед с нами, они с отцом зналися. Я помню, у диакона была дочка тётя Маруся и зять дядя Толя. И он ездил, увозил у нас книги. Мать ему разрешила, говорит, чтобы они тут не пропали. И он приезжал и рюкзаками все книги вывез. Вот это я помню, это 1957 год был. Девать некуда было, дом маленький сделали. У нас только кухня была вот такая, а там ещё комнат сколько было, зал был, прихожие были. Дом такой был большой! Ой, я много лет плакала о том доме. Сделали конуру.

А какая жизнь в храме была в 1940-е, 1950-е, 1960-е годы?

В 1940-е я вообще не помню. Знаю, что службы тут были давно, но я не помню 1940-е. Но службы были. Я вот единственное, что помню, как икону «Отрада и утешение» несли на руках[5]. Мы бежали, её встречали. А в каком году, я не помню. Вот мы ещё проползали под ней[6]. Несли икону пешком из Добрынихи к нам. Вот это я помню, как икону эту несли. А в какой год это было? Наверное, в 1950-е уже.

Помните, чем жил приход в 1950-е годы? Как тут концы с концами сводили? За счёт чего жили? Ремонтировали ли храм?

Насчёт ремонта я не знаю. Я знаю, что пришёл батюшка Андрей[7] в 1966 году.

А до него какой-то был священник?

Были священники, были. Я знаю, они к отцу приходили. Уж как они там жили? Особенного ремонта точно не было. Батюшка Андрей пришёл, начались ремонты.

То есть до 1966 года ремонтов не было, храм был обветшалый?

Ну я даже не знаю… Стоял, конечно, не белёный. Вот пришёл батюшка Андрей, тут он маленько начал…

Начал ремонтировать, да?

Да.

Вы в храм приходили только на Пасху, да?

Можно сказать так. Я работала, такая ещё была работа, что и в воскресенье работали. Я редко ходила, я прямо говорю. Я стала ходить в церковь, как на пенсию пошла. Но на Пасху всегда ходили. На Пасху ходили на крестный ход.

На Пасху пускали нормально? Там милиция никого не выгоняла?

Нет, не выгоняла. Милиция была. Всегда была. Всегда было всё хорошо.

Народу много приезжало?

Очень много. Церковь одна была. Начинали святить куличи – идут со всех сторон с беленькими узелками. Так красиво! Отовсюду шли.

Вот Вы рассказывали, о том, что священник пришёл, начал ремонтировать, и денег на храм толком не было, питался он лишь от канунного стола[8].

Я про батюшку Андрея это слышала. Батюшка Андрей, говорили, даже свои деньги все на храм отдавал. Ну разговор такой был. Слышала. Говорили. Да, да.

И до него священники тоже так?

До него не знаю, как они там… Вообще не знаю. Вот как стал батюшка Андрей – всё на храм, всё на храм. Он даже свою получку – всё на храм. Жил тем, что на приходе. Вот, мы приходили, что на канун ставили, этим и жил. Как это я слышала из разговоров, все деньги, всё на церковь.

А ремонтировать, стройматериалы покупать давали ему?

Уж как, я не знаю. Вот единственное, что раньше как-то с тарелками ходили[9], а батюшка Андрей пришёл, тарелки прекратили выносить. Вот, может, государство не позволяло… Я ничего не знала.

А с тарелками ходили до него, да?

Ну, ходили с тарелочками, да, люди клали. В 1950-1960-е годы. А при нём не стали. А уж как он там выкарабкивался, не знаю. Люди говорили, он тут начал маленько что-то строить, церковь стал белить, всё время он что-то делал. Вот несколько раз при нём церковь белили. Всё время тут, всё для церкви.

А как при отце Андрее жил приход? Это уже 1960-е, 1970-е годы, да?

Ну так нормально, тут уже жили певчие.

А в 1950-1960-е годы певчие были?

Там собирались бабульки наши: тётя Наташа, тётя Нюра, тётя Маша, тётя Вера. Они жили у нас, в Михайловском. Приходили, становились, пели и уходили. Вот так вот, я помню, было. А потом при батюшке Андрее уже приезжали певчие. Наших уже не было. Я не помню, может, умерли они, не знаю. Певчие приезжали. И они тут работали, они тут даже жили на втором этаже. Вот тут жилая постройка.

Они приезжали, да?

Пешком приходили. Они ходили пешком. А мой сын был трактористом. Они говорили: «Надя, мы молимся о твоём сыне! Встретит нас дорогой – трактор разворачивает с тележкой, нас всех покидает на эту тележку, привезёт, здесь нас скинет. Не раз он нас подвозил». Вот он, сыночек. [Указывает на фотографию сына на стене]. Но его тоже нет, 16 лет нет его, умер.

А Вы про диакона говорили. Как его звали?

А вот диакон Николай был. Николай Фёдорович. А фамилия его, по-моему, Баранов.

А что про него можете сказать?

Ну что я скажу? Он пел очень хорошо, его звали Шаляпин. Пел хорошо. У него голос был красивый. Он всё время тут служил, по деревням ходил.

Он при отце Андрее появился?

Нет, он умер в 1951 году в декабре. У нас как раз выборы были 17 декабря, по-моему. И тут ходил у нас такой Борисов, пригласительные по домам разносил. А у нас фабрика была, где сейчас магазин, там был двойной дом. И в одной половине была фабрика. И вот он к нам пришёл на эту фабрику-то и говорит: «Диакон мёртвый лежит». Он замёрз, он не мог в дом попасть. С сердцем у него плохо было, или что… И он зашёл – а диакон мёртвый лежал в коридоре. Как раз это был декабрь месяц. И вся фабрика его хоронила приходила. Вот он тут похоронен [Показывает на место, по правую сторону от могилы монахини Варвары], я это говорила батюшкам. У него тут не написано, таблички нет[10].Там крест стоял, он уже сгнил. Батюшка Андрей-то видел этот крест.

А у отца Андрея Ускова диакон был?

Диакона не было. После нашего того диакона Николая Фёдоровича никогда не было диакона.

А там, где Вы работали, пропаганда была атеистическая?

На фабрике мы работали, никакого даже разговора никогда не было. Не говорили ничего. Я только помню, мы всегда в пятницу с фабрики бежали, когда Плащаницу выносили. И вот, помню, бежали на Плащаницу. Вот это я помню. Это в 1950-е.

Не останавливали вас?

Нет, ничего.

И на работе проблем не было из-за того, что Вы в церковь ходили?

Никогда. На Пасху всё время народу много приходило. Венчались, крестили. Но крестили на дому. Моего сына выгнали из комсомола за то, что обвенчался. Он говорил: «Как меня запихнули туда насильно, так и выгнали!» [Смеётся]. Отпевали всегда в церкви, только раньше, когда отпевали, батюшка провожал до кладбища. Я помню, с батюшкой всегда хоронили. По деревне несли гроб и у каждого дома останавливались. Несли по улице покойника до кладбища. Потом когда-то это запретили. Потом уже батюшка не ходил, до кладбища не провожал.

С какого года перестал на кладбище ходить?

Ну как вот отец Андрей пришёл, он уже не ходил.

А из священников, которые были до отца Андрея Ускова, помните кого-то?

Ой, не очень-то я помню. Мы были такие молодые… Был батюшка военный какой-то. По-моему, Сергей его звали, военный батюшка[11]. А после него был батюшка Фёдор, по-моему. Я ему топила, когда была дежурная. Я работала, и меня батюшка попросил потопить печь в храме. Я была истопником с октября по апрель, в церкви котлы топила. Батюшка Фёдор меня попросил топить, мне всё равно было надо ходить на работу в это время в ночь. Вот он попросил потопить: «Ты всё равно ходишь ночью дежуришь». Я зиму котлы топила.

А чем топили?

Углём.

А отец Фёдор сколько примерно служил?

Вот этого я не помню. Не могу даже сказать, сколько он служил тут. Знаю, после него пришёл батюшка Константин, как сейчас помню, цыган. Красивый, молодой. Ну он у нас год всего отслужил. Он такой батюшка был… У нас тут ворота стояли, в футбол играли, и вот смотришь – он после службы бегает в футбол гоняет. [Смеётся].

В футбол играл с молодёжью?

Да, он танцевал там у нас, плясал [Смеётся]. Такой был он… светский такой. Вот что-то и стали на него писать. Его быстро убрали. А красивый! А страсти такие из-за него! Тут одна бабка приревновала его, когда он ходил молоко пить к другой, сожгла ей стог сена зимой. А ведь корова с голоду сдохнет, без сена-то, зимой. Вот, наверное, из-за этого его и убрали отсюда. И вот после этого батюшки Константина, этого вот цыгана, пришёл отец Андрей.

А был такой период, что вообще приход без священника оставался?

Я такого не помню. Я помню, что всегда церковь работала, всегда кто-то был.

Вы помните на приходе старосту, приходской совет?

Нет, вот это тоже я не знаю. Вот так, чтобы нас там собирали, я не помню. Я не участвовала. Я знаю, что собирались, отчитывались. Я как-то не касалась этого, пришла, помолилась и ушла.

А Вы помните, священники ходили по деревням?

Ходили. Раньше ходили по домам служили по всем праздникам, по всем деревням ходили. Ну кто что подавал, собирали там… Денежки давали. Вот, это я знаю. Пасха была, ходили в каждый дом. И по деревням по всем: Полушкино, Чирково, Гридюкино. На Пасху ходили. Михайлов день у нас, престольный праздник, по-моему, тоже ходили.

Священник, диакон и клирос?

Певчие я уже не помню. Помню диакона и священника точно, а вот ещё певчие были или нет, не знаю. Ходили пешком по всем деревням. Помню, послужат и уходят дальше. Заходили, пели, послужили – и так в каждый дом.

Приходили к тем, кто пригласит?

А у нас все приглашали, не было таких, чтобы не приглашали. Даже ждали!

А в каком году эта практика прекратилась?

Я вот и не знаю. В 1950-х годах где-то и прекратилась, я не помню.

То есть уже отец Фёдор так не делал, да?

Да, по-моему, не делал. Я не помню, даже не могу сказать. Я в 1956 вышла замуж, уже не ходили. Ну, где-то, наверное, в начале 1950-х перестали.

---

[1] В 1857 г. настоятелем храма Архангела Михаила был назначен протоиерей Тимофей Павлович Розанов.

[2] Имеются в виду общественные работы на государство классово враждебного элемента.

[3] Обладал некоторыми познаниями в медицине, которые практиковал.

[4] В ближайшем Домодедовском храме тоже в 1980-е украли из храма старинные иконы, судя по всему, действовала в тот момент целая преступная группировка.

[5] Имеется в виду перенос местночтимой иконы из ранее закрытого храма в Михайловский.

[6] Подобная традиция в деревнях до сих пор встречается.

[7] протоиерей Андрей Усков (1911 – 2005).

[8] Здесь следует рассказать историю от Надежды Фёдоровны, которая не попала под запись. Священник Андрей Усков приехал на приход без семьи, с женой у него были какие-то проблемы, дети потом иногда приезжали к нему. Привёз отец Андрей с собой помощницу Марию, которая затем приняла постриг с именем Варвара (похоронена была также рядом с отцом Андреем). Она ему до самого крушения СССР была первой помощницей в Михайловском: и алтарница, и эконом. Жили они монашеской жизнью, питались сугубо с кануна, все деньги вкладывали в ремонт храма, никуда не выезжали — всегда были в храме. Каждый вечер Надежда Фёдоровна наблюдала, как они вдвоём или с хором совершали крестный ход вокруг храма. У отца Андрея была больная нога (возможно, какая-то рана) и Надежда Фёдоровна нередко наблюдала, как во время богослужений священник её подгибал и стоял на одной ноге. Со временем она стала кровоточить, и священник обматывал её полиэтиленом, чтобы не забрызгать алтарь. Тем не менее, службы не сокращались, вычитывались полностью.

[9] Тарелочный сбор был во время богослужений.

[10] Сейчас ничего нет, крест сгнил, и место не определено.

[11] После перерыва во время Великой Отечественной войны службу в храме возобновил о. Михаил, фронтовой офицер. В 1950 г. при священнике Сергии Харламове, выпускнике Московской духовной академии, сюда была перенесена икона Божией Матери «Отрада и Утешение», писанная на Афоне — чтимый образ из одноименного женского монастыря. За выдающиеся успехи в области церковной проповеди о. Сергий был переведен в Москву, а затем два года прослужил в русской миссии в Иерусалиме. После того, как о. Сергия перевели в Москву, священником определен о. Алексий Демин, который восстановил в храме отопление, а внутри церковной ограды насадил прекрасный фруктовый сад.