ФИО: Рыбкина Альбина Алексеевна

Год рождения: 1940

Место рождения и возрастания: г. Саранск

Социальное происхождение: из крестьян

Образование: высшее

Место проживания в настоящее время: г. Саранск

Дата записи интервью: 15.05.2024

Альбина Алексеевна, расскажите, пожалуйста, о Вашей семье, о Вашем детстве, юности. Были ли у Вас родители верующими людьми? Как Вы могли бы это оценить?

До моего рождения моя семья проживала в деревне Вторая Монастырская. Это большая деревня, дворов 200, наверное. Место хорошее, вокруг лес. Дальше речка небольшая, родник с маленькой часовенкой. Мои родители, Алексей Иванович 1895 года рождения и Анна Семеновна 1897-го, крестьяне. Семья большая. Кроме родителей, четыре дочери. Старшие три ребенка умерли ещё во младенчестве. Бабонька с ними жила. Вот я говорю «бабонька», потому что в нашей деревне так было принято. Это мамина мама, Ульяна Прокофьевна. Её муж, Семён Алексеевич, умер рано, в 40 лет, угорел на мельнице. Моей маме тогда было всего 13 лет, и она сорок дней читала Псалтирь по отцу своему.

Семья была религиозной. Мне кажется, в то время вообще вся деревня была религиозной, все были верующими. В деревне церкви не было. В большие праздники всей семьёй ходили в село, где была церковь. В 1930-х годах начался процесс коллективизации, или как мама говорила: «стали загонять в колхоз». Мама категорически была против, на руках четверо детей, куда их девать, когда работать надо будет? Папу ещё можно было уговорить, но пришли к общему согласию: папа ночью один уйдёт в город и будет искать работу. Ну, так и получилось. Он ушёл ночью, нашёл работу в артеле «Химпром». Что представляла из себя эта артель? Постройки барачного типа, несколько цехов. Гребешешный, где большая была печь, которая жерлом выходила в цех, а остальная часть – в то пространство, где потом мы жили. В этой печи разгибали рога и копыта, из чего делали потом гребешки. Были ещё другие цеха: пуговичные, где пластинки сверлили и делали пуговицы. Был там и цех, где варили мыло, жидкое мыло. Делали чернила, делали портфели. И рядышком было небольшое помещение, где валяли сапоги.

А где Вы приняли крещение? Были ли Вы крещены в детстве? Что об этом Вам, может быть, родители рассказывали, потому что сами-то, наверное, не помните?

Ну, естественно. Меня крестили на дому. В то время в церкви, очевидно, не крестили. Крёстным был мой двоюродный брат Василий.

Я уточнить хотел, Вы 1940 года рождения?

Да-да-да, я 1940 года рождения.

Вы тогда в Саранске жили, и церкви были закрыты.

Да-да-да. Крестил меня наш дальний родственник, священник, документально не оформляли и в условиях нашего проживания праздник не предполагался.

Ясно, скажите пожалуйста были ли в Вашем доме у родителей, может быть, у бабушек дедушек какие-то предметы религиозного обихода литература религиозная, Священное Писание?

Когда семья переехала в свой дом уже, где-то году в 1945, из деревни привезли иконы. Часть бабонька, правда, раздала своим знакомым в деревне, оставила на память. Папа сделал божницу, и с этого времени стояли иконы у нас в переднем углу. Была большая икона, которая была, наверное, приобретена, когда венчались мама с папой. Вот я так думаю, хорошая, большая такая икона Божией Матери «Знамение». Ещё преподобного Серафима Саровского была икона хорошая. И ещё несколько. У мамы были книги на старославянском языке. Молитвослов, он сейчас есть. Остались некоторые молитвы, написанные ей от руки. Например, молитва последних Оптинских старцев. Ну, что-то читала мама. А читать мама брала у своих знакомых. Например, вот я помню, она читала житие Иоанна Златоуста. Мама молилась всё время. Пока были силы, каждый день ходила к вечерне. Какое-то время в новом доме мы жили с бабонькой и сестрой. Родители продолжали работать в артели. Бабонька строго следила, чтобы, утром, умывшись, встать перед иконами и прочитать молитвы. С ранних лет я знала и «Отче наш», и «Богородицу». А затем можно было завтракать. Так что она строгая была, конечно. Но зато, забравшись на печку, я слушала, как бабонька пела стих про двух Лазарей. Один богатый, другой бедный. Один, естественно, попал в рай, другой в ад. Пела и другие жалостливые стихи. Сама плакала, и я с ней.

А вот расскажите, пожалуйста, были ли у Вас какие-то встречи в этот период в детстве или позже с церковным миром. Какое вообще на Вас в детстве или в отрочестве производила впечатление церковь?

Самое первое моё впечатление о встрече с церковным миром, как Вы говорите, мне кажется, это было, когда мне было года четыре, а может и меньше. Я вспоминаю, что сижу в телеге спиной к лошади в домотканом платье в клеточку (сами ткали, сами шили) и на руках держу небольшую иконку. Едем по площади, потом я узнала, что это был Дом Советов, большое здание, и я даже помню вот этот булыжник, у меня всё перед глазами стоит. А за телегой идёт моя старшая сестра. Мне дали держать иконку, наверное, чтобы не разбилось стекло. В церковь я ходила с мамой.

И до какого возраста?

Я так думаю, что в начальной школе я ещё могла ходить, а дальше уже нет. Но в нашем классе были две девочки, у которых семьи тоже были религиозные. И мы как-то общались с ними, было между нами что-то такое, чего у других не было, нас это объединяло. Ну, если о праздниках говорить, в частном доме, когда мы жили, всегда отмечали праздники – Пасху, Рождество, Троицу. На Пасху в доме, конечно, всё мылось, всё скоблилось, полы были некрашеные, поэтому я с печки наблюдала, как сестра скоблит до желтизны. А из печки в это время – аромат кулича. Лучшего кулича, чем мама пекла, я ни разу больше не пробовала. Может быть, потому что компоненты, из которых всё делалось, были из своего хозяйства. И потом я ещё помню, что утром, когда солнце только всходило, я наблюдала, как оно играет разными цветами: и синим, и фиолетовым…

На Пасху, да?

На Пасху, да, да, это один раз было.

А приобретали ли Вы где-то самостоятельно религиозную литературу? Или что-то переписывали? Понятно, что тогда, наверное, её вряд ли где-то могли продавать, но, тем не менее… Я имею в виду в советское время.

Нет, нет, конечно. В советское время ничего подобного не было.

Были среди Ваших знакомых священнослужители или люди, о которых Вы точно знали, что они посещают храм? И какое впечатление они производили на Вас? Исповедовали ли они открыто свою веру или нет?

Моя мама и её близкие подруги были верующими людьми и не скрывали, конечно. Ходили в храм. Из священнослужителей одно время приходил к маме священник, он её исповедовал, причащал, потому что она уже была старенькой. Соборовал один раз, я помню. Мама прожила 106 с лишним лет. Поэтому она уж, конечно, была в возрасте.

Приходилось ли Вам или Вашим знакомым сталкиваться с каким-нибудь давлением со стороны властей именно в советское время в связи с религиозными убеждениями? Если да, то при каких обстоятельствах?

Нет, нет. Я не могу даже сказать, что у меня было какое-то столкновение с властями.

Потому, что уже в то время открыто не исповедовали веру свою? Или просто не было таких ситуаций?

Ну, ситуаций не было. От других я не слышала.

То есть в Ваше время не преследовали людей за веру?

Нет, кто ходил, из старого поколения, они ходили. А вот молодые – нет. Например, я помню, моя подруга провожала маму в церковь, но сама не входила. Она ждала, когда мама выйдет, потому что она знала, что это может как-то в школе повлиять…

Ясно. А показывали ли Вы свою религиозность в школе? Были в Вашем классе верующие, кроме Вас? Что об этом могли бы сказать?

Я ничего не могу здесь сказать.

Вы говорили, что были девочки, которые тоже были верующими.

Ну, это да. Но я даже, может быть, и не думала, что я религиозна. Я только думала, что у меня мама, бабонька, и у неё родители – да, были религиозны.

А в церковь когда Вы перестали уже ходить?

В церковь я только ходила, наверное, пока в начальной школе была.

А почему перестали? Сами не захотели ходить?

Да я даже не помню, не могу сказать сейчас, как это было.

А как Вы относились к антирелигиозной кампании, пропаганде научного атеизма? Какие проявления антицерковной пропаганды Вам запомнились?

Ну как я могла относиться, когда нам в университете читали курсы атеизма? Ну вот читали и сдавали зачёты.

То есть Вы принимали это как должное?

Ну да, как должное.

Никакого отторжения не было?

Нет, не было никакого отторжения.

А вот то, что родители, допустим, воспитывали в одном духе, а вот здесь…

Они не давили на нас.

Я имею в виду, что Вы, возможно, считали их какими-то непросвещенными, что ли?

Да может быть, в какой-то степени. Иногда я спрашивала маму: «Мама, а что это означает?» из той же книги, из Писания. Она затруднялась мне ответить. Но всё равно, я же перед сном всегда читала Отче наш, и взрослая я читала. А сейчас я уже молитвы знаю наизусть, и из молитвослова читаю. Сейчас я Псалтырь каждый день читаю.

Замечали ли Вы присутствие Церкви в общественной, в частной жизни? Большие церковные праздники были ли как-то заметны именно в советский период?

Ну только в доме, эти праздники, о которых я говорила: Пасха, Троица.

То есть на уровне семейном только?

Ну да. Да, конечно.

А больше никак это нигде не проявляло себя?

Нет.

На крестинах, отпеваниях приходилось бывать?

А как же. Ну, во-первых, крестины. Я племянника крестила.

Это на дому было?

Это на дому было. Я была крёстной. Мне было 9 лет, а ему полгодика. Привезли его из Москвы. Отцу не говорили, потому что он был партийный. И я с этим Андрюшей ходила вокруг купели, а крестила мама. Маму благословил батюшка, он сказал ей, как и что, какие молитвы, и после этого она всех внуков своих крестила, потому что в то время в церкви нельзя было крестить без разрешения родителей.

Это внуки каких годов рождения?

Это, начиная с 1949 года и дальше. Про отпевания если сказать, отпевали вот бабоньку, я помню. Да, кстати, вот надо сказать, как она умирала. Она плохо себя почувствовала только неделю, и так полежала немножко, а потом зовёт маму и говорит: «Анка, зажигай свечи, ангелы пропели». Сказала и умерла. Вот. И хоронили тогда на грузовых машинах, ставили гроб, везли тихонечко так. И вот, я помню, мы хоронили. И недалеко до церкви, которой наша была действующая. Зять быстренько выскочил, наверное, была договоренность, и когда мы въезжали, был колокольный звон.

Это какой год был?

1955-й. А из венчавшихся у нас только одна сестра.

А где она венчалась?

Ну здесь же, вот в этой же церкви.

В каком году?

Они женились в 1949-м.

То есть практически сразу вскоре после того, как эту церковь вернули, как действующую. А приходилось ли Вам слушать передачи иностранных радиостанций на религиозные темы?

Я не могу сказать, что я бы не хотела, но у нас и не было возможности такой.

И последний вопрос. Ваше представление о положении Церкви в Советском Союзе. Знали ли Вы в то время именно о закрытии храмов, репрессиях в отношении верующих, и когда, на Ваш взгляд, стало безопасно уже ходить в церковь?

Ну, конечно, знала о закрытии, это было видно, потому что большинство церквей было закрыто, только одна церковь действовала, а которые оставались, так их использовали либо как склады, либо как клубы, вот таким образом. А насчёт гонений – это пример прямо из нашей родни. Вот моего деда, Семёна Алексеевича Клюева, сестра Параскева, она была девица. Она пережила большую травму. У неё убит был жених на войне, и она стала ходить по святым местам.

Это в какой период?

Это в Первую мировую, наверное. И вот она ходила по святым местам. Ну, сначала где-то поблизости, а потом дальше и дальше. Говорили, что она доходила до Киева, я не знаю, достоверно это или нет. И она всегда приносила какие-то подарочки, особенно любила одну из наших сестёр, Надю. И у нас до сих пор есть сахарница зелёного цвета, с пупырочками такими на тонкой ножке, вот мы её бережём как память. И потом она какое-то время в Саранске была в услужении у врача, помогала ему. Он был верующим. Тогда верующих тоже ссылали, также, как и кулаков. И его сослали, и её заодно, поскольку она там жила, она была тоже верующей. И куда их там, в Казахстан или куда угнали, не знаю, далеко. А потом выяснилось уже после ссылки, папа встретился с этим доктором, и он ему рассказал, что когда их привезли туда, на место, то он говорит ей: «Параскева, когда меня освободят, мы с тобой встретимся». А она говорит: «Нет, я в этот день умру». Ну, прошёл год, конечно, он это не помнил, и когда его действительно освободили, он говорит, попросился, чтобы ему назначили встречу с Параскевой, а ему ответили: «Она сегодня умерла». Вот было такое.

Альбина Алексеевна, благодарим Вас. Большое спасибо.