ФИО: Шавелова Нина Владимировна

Год рождения: 1950

Место рождения и возрастания: г. Грозный

Социальное происхождение: из семьи служащих

Образование: высшее

Место проживания в настоящее время: г. Дзержинский

Дата записи интервью: 29.05.2024

Беседу проводил чтец Зайченко Егор Сергеевич, студент Николо-Угрешской духовной семинарии.

Нина Владимировна, расскажите, пожалуйста, о Вашей семье. Были ли Ваши родители или другие члены семьи верующими?

Папа мой был коммунистом, он был учителем, человеком, который придерживался коммунистического мировоззрения. Человек он был очень уважаемый в семье, на работе, среди коллег, соседей. И вообще-то, образ жизни он вёл вполне верующего человека.

Понятно. Получается, что формально папа не принадлежал к Церкви.

Не знаю. Он никогда не говорил, не знаю.

Но жил по совести.

Он был так воспитан. Насколько он верил, не знаю, не слышала. У нас не было в доме икон. А мамина мама была верующим человеком, православным.

А мама была верующей?

Мама была верующая, да. Но об этом я узнала уже позже. В церковь она не ходила, о Боге никогда не говорила, но позже я узнала, что она верила в Бога и даже носила молитву, скорее всего, «Отче наш», которая у неё была наподобие амулета, что-то в этом духе.

А верующей у меня была тётя, сестра папы. Мы жили в одной квартире, одной семьёй практически. Комната у неё была отдельная, и бабушка наша жила в этой комнате. У тёти ещё был сын. И вот тётя была верующей, она искала Бога, как она мне рассказывала, с детства. Но в православную церковь, как она говорит, когда зашла, попыталась там понять, что такое вообще религия, и как жить с Богом, ей там не понравилось. Говорит, что так было мрачно всё, как-то грустно, и она там не осталась. Как долго она была в Православии, я не знала, тогда мне это было неинтересно. Но где-то лет в 40 она познакомилась с вероучением протестантским и стала членом баптистской церкви в городе Грозном, и там она нашла себя. Она очень полюбила церковную жизнь, была активная очень, ей поручили заниматься библиотекарской деятельностью, она отвечала за библиотеку. Мне тоже очень понравилось, что у них были взаимоотношения очень дружные, такие, какие, допустим, у нас были в миру с одноклассниками, со студентами, когда учились в институте. Они друг друга поддерживали. Помогали во всём. И ей очень нравилось то, что эти верующие, с кем она общалась в этой общине протестантской, как она всегда говорила, не делали аборты. Детей сколько Бог даёт, столько и рожали. И взаимовыручка была очень развита.

Расскажите, пожалуйста, о Вашем детстве и юности.

Родилась я в городе Грозном в 1950 году, училась в школе, как обычные советские дети. Детство было вполне хорошее, в семье всё было нормально, папа был любящий, занимался с нами, гулял, «ёлки» праздновал. Воспитание советское было. В школе я была активной. Сначала была санитаркой, потом председателем совета отряда, членом комитета комсомола. Общественно активная натура была.

О Боге я впервые задумалась, когда в детстве, даже не знаю, сколько мне было лет, были похороны. И когда я поняла, что этот человек уже умер, и его сейчас закопают в землю, я подумала: «Человек умер, его тело сейчас захоронят, а куда делось то, что он думает, чувствует, мыслит? Куда это девается?» Вот это была моя первая мысль в детстве. Ещё даже до школы, в дошкольном возрасте. Жили мы обычно, как все дети. А вот задумалась я о том, Кто такой Бог и о смысле жизни уже в очень позднем возрасте. Мне было 40 с лишним лет.

А из Вашей семьи в целом в церковь ещё кто-нибудь ходил?

Мамина сестра троюродная и её тетя приезжали на праздники к нам из города Гудермеса, где они жили. Они приезжали к нам, ночевали у нас и рано утром ходили на службу по праздникам.

Но Вы не ходили и Ваша семья тоже?

Нет.

Ясно. Что Вы можете сказать о своём крещении? Когда и где Вы приняли крещение? Вы крещены с детства?

Я крещёная с детства, поэтому я не знаю, чья инициатива это была, когда и где это было. Скорее всего, это было втайне от папы, я так думаю.

То есть Вы не помните обстоятельств?

Абсолютно. Это было в младенчестве. Я просто знала, что был крестик у меня и у сестры. Но я его не носила.

Хорошо. Расскажите, пожалуйста, были ли дома предметы религиозного быта: иконы, молитвословы, литература религиозного содержания?

Только у тёти была Библия. А у родителей ничего не было. В наших комнатах, кроме тётиной, ничего не было.

Хорошо. А кто-нибудь из Ваших домашних молился?

Недалеко от Грозного жила мамина мама, и я туда часто ездила, вся семья наша туда часто ездила, я у неё там долго жила, особенно летом. У неё была икона, она обязательно перед ней вставала, обязательно кланялась, крестилась, и на этом всё заканчивалось. Она приезжала иногда к нам.

Вы бывали в храме в детстве?

Один раз. Это детское воспоминание, я абсолютно не знаю, сколько мне было лет. Но меня привели в церковь в Грозном, эта церковь не закрывалась никогда, она в центре города была, православная церковь, и у меня остались такие же ощущения, как и у тёти моей: это что-то мрачное и тёмное. Вот я помню, что я была там, и всё. Это единственное воспоминание о церкви.

То есть каких-то впечатлений от церкви в детстве у Вас не было?

Абсолютно. Я была равнодушна к этой теме довольно долго. Эта тема была для меня мрачной. Тётя сказала, что когда она зашла в православный храм, ей было там темно, мрачно и как-то грустно, и она отвергла Православие.

Знали ли Вы в детстве или юности какие-нибудь молитвы?

Нет, я не знала ничего в детстве. Это уже когда повзрослела, мне тётя читала Библию постоянно, зачитывала какие-то отрывочки.

А были ли в Вашем классе верующие?

Я не знаю, никогда не слышала, не разбирали таких тем: верующий – такой-сякой, нехороший, такого не было.

Хорошо, понятно. А приобретали ли Вы какую-нибудь религиозную утварь, литературу, иконы?

Нет-нет-нет, ничего не приобретала. А где? Они ж не продавались тогда.

Понятно. Были ли среди Ваших знакомых священники или люди, о которых Вы точно знали, что они посещают храм?

Нет. Только тётя и бабушка, которые приезжали несколько раз в год.

Скажите, пожалуйста, приходилось ли Вашим знакомым сталкиваться с давлением властей в связи с верой?

Нет. Единственное, мой папа в штыки принял то, что тётя моя стала набожной, практикующей свои религиозные убеждения. Она приняла очень серьёзно протестантское вероучение и образ жизни. Папе это очень не понравилось, и они даже не разговаривали долгое время.

То есть некое давление всё же было со стороны общества?

Если это можно назвать давлением. Это же не общество, это семья.

Да. А со стороны общества не было такого?

Нет, нет, этого не было.

Как Вы лично относились к антирелигиозной кампании и пропаганде научного атеизма?

Мне было всё равно, мне было безразлично, как кто относится.

А запомнились ли Вам какие-либо проявления этой антицерковной пропаганды?

Нет, ничего не запомнилось, ничего этого не было.

Скажите, пожалуйста, а замечали ли Вы присутствие Церкви в общественной жизни? Большие церковные праздники, крестные ходы, например, колядки. Пасхальные торжества.

Это когда я уже училась в университете, то в церковь, которая была на центральной улице, молодёжь ходила на праздники. Но, конечно, не заходили в церковь, там как-то было огорожено, но людей собиралось много, чтобы смотреть пасхальное шествие вокруг церкви.

Крестный ход.

Крестный ход, да.

Ясно, хорошо. Скажите, пожалуйста, интересовались ли Вы церковным искусством? Иконописью, музыкой церковной?

Нет, этого ничего не было. Это уже тогда, когда я воцерковилась. Тогда я этим не интересовалась, тогда мне было это неведомо вообще.

А посещали ли Вы как турист святые места в тот период?

Нет, тогда этого ничего не было, конечно.

Приходилось ли Вам слушать передачи иностранных радиостанций на религиозные темы?

Нет.

Каким было Ваше представление об общем положении Церкви в советское время?

У меня не было никакого мнения, никаких передач я не слышала, ни по радио, ни по телевидению, книжки не читала. Не слышала, чтобы был какой-то разгон, возмущение в отношении Церкви.

А знали ли Вы о закрытии храмов, о репрессиях в отношении верующих?

Нет, про это я ничего не знала, не слышала. Единственное я знала, что в Грозном, кроме той маленькой церквушки, которая не закрывалась вообще никогда с дореволюционных времен, был очень большой и очень красивый собор, как я слышала. Бабушка говорила об этом, вот он был разрушен в Грозном.

Когда на Ваш взгляд стало безопасно ходить в церковь? Имеется ввиду прекращение морального давления, когда прекратились издевательства, какие-то насмешки?

Да никаких насмешек и никакого издевательства на моих глазах и на моей памяти не было. Была тишина и спокойствие. Это как-то мимо прошло. Может быть, потому что это было на Северном Кавказе, и там как-то лояльней к этому относились. Например, у нас была синагога, была мечеть, но её разрушили в годы революции.

А как давно Вы воцерковились и стали сознательно ходить в храм и верить в Бога?

Когда началась перестройка, в 1990-е годы, когда началась война в Чечне, когда семья наша потеряла в этой войне сразу же, можно сказать, в одночасье четырёх членов семьи: папа умер, тётя и племянницы, дети моей сестры, двойняшки. Они погибли от вакуумной бомбы.

Упокой, Господь. А почему Вы стали верить и посещать храм? Что привело Вас к вере?

Горе. Горе, которое случилось. Как только я узнала о том, что погибли мои близкие во время Чеченской войны, я сразу поняла, что это не просто так, что это какая-то расплата. Возможно, за мои какие-то грехи. Мне было тогда уже 40 с лишним лет уже, я уже могла оценить, что могло привести к этому. Во-первых, то, что папа был атеистом, во-вторых, я вела такую спокойную свободную жизнь… Я пересмотрела свою жизнь и поняла, что какие-то вещи, которые я делала, и то, как я себя вела иногда, было несовместимо с религиозной моралью.

Благодарю Вас, Нина Владимировна, за интервью, желаю Божией помощи в познании Господа, укрепления в вере и дай Бог нам мирного неба над головой.