ФИО: Сидякина Нина Николаевна

Год рождения: 1939

Место рождения и возрастания: Саратовская область, село Воскресенское

Социальное происхождение: из семьи рабочих

Образование: среднее

Место проживания в настоящее время: г. Саратов

Дата записи интервью: 02.06.2024

Беседу проводил диакон Александр Леншмидт, студент Саратовской духовной семинарии.

Нина Николаевна не могли бы Вы нам рассказать о Вашей семье, Вашем детстве и юности?

Родилась я 12 мая в 1939 году в селе Воскресенское. Мама была домохозяйка, отец работал заведующим складом, могу сказать, что жили мы в достатке, у нас дом был, папа зарабатывал хорошо.

В школе училась я хорошо, закончив 10 классов, переехала жить в город Саратов, окончила двухгодичные областные курсы стенографии. Я всю жизнь проработала в школе, вела стенографию, машинопись. Очень интересная у меня работа была. Всегда если какой-нибудь гость в Саратов приезжает, меня приглашают на конференцию.

Были ли Ваши родители верующими? В каком возрасте Вы были крещены?

Вся семья наша была верующая. И мама, и папа, и бабушки, и дедушки – все верующие были. Я была крещена в детском возрасте. Церковь в нашем селе была разрушена, и крестить ездили в Вольск.

А у Вас были дома иконы?

Были, но мало. Уголочек у нас был, мы все молились. Но всё это запрещено было ведь…

Вы их не прятали? Не закрывали, когда приходили гости?

Нет, не закрывали ничего. Мама у меня такая смелая женщина была, она вообще никого и ничего не боялась.

А Библия, литература какая-нибудь была?

У меня до сих пор дома лежит старая Библия бабушкина.

Нина Николаевна вот Вы нам сейчас рассказали о том, что Ваша семья была верующей, скажите, остались ли в Вашей памяти какие-нибудь события, связанные с Церковью, которые произвели на Вас впечатление?

 Я хотела бы рассказать о чудесном моём выздоровлении. Когда я маленькая была, я болела часто. Всё своё детство и юность, я очень часто болела сердечными приступами. Меня даже переводили в восьмой, девятый и десятый классы без экзаменов. И вот после ещё одного такого приступа я оказалась в больнице, но там врачи ничем мне не могли помочь и выписали домой «умирать». И я умирала, честное слово. И когда мне так было плохо, пришла соседка, бабушка. Анисия её звали. И она, обращаясь ко мне, говорит: «Лежишь?» Я говорю: «Лежу». Она говорит: «А вот скоро будет Десятая Пятница, вот пойдём с тобой к ручью[1] к Параскеве Пятнице. И выздоровеешь». Я говорю: «Ой, да я куда угодно пошла бы, только бы встать мне, только бы здоровенькой быть». Ну она говорит: «Хорошо, помни». И ушла. И вот Вы знаете, такое чудо получилось. Вот после этих слов мне вдруг стало лучше, понимаете? Я удивилась сама. Так хорошо мне стало! Я не хочу лежать больше. Я стала вставать, стала ходить по комнате, стала ходить во дворик, на улицу. А тут уже и девочки одноклассницы стали за мной забегать, да ещё на танцы стали звать! Я так удивилась! Ну и что же, пошла с ними на танцы! Вы знаете, я стала здоровым человеком! Вот удивительно, как всё получилось! Потом опять приходит ко мне соседка и говорит: «Ну, бегаешь? То лежала, теперь бегаешь?» Я говорю: «Бегаю!» – «А вот завтра уже нам нужно идти. Десятая Пятница». Я говорю: «Ой, мама, скорее собирай меня!» И вот она меня собрала. Ну летнее время: лёгкое платье, кофточка, бидончик взяла с водичкой, а обувь она мне не дала. Она мне дала шерстяные носочки и подшила кожей подошвы. Отец даже спрашивал, хорошо ли я подумала перед тем, как пойти на источник, время ведь было какое, сами понимаете.

 И вот мы с бабушкой Анисией рано утром отправились. Это нужно было в Елшанку идти, за 40 километров, и всё пешком. Не мы одни шли, там знаете, сколько народу! Очень много! Все нас приглашали, кормили, поили, и мы дальше отправлялись. И вот, когда пришли в Елшанку, ой, сколько там людей было! Вы представляете, кроме нас пришло огромное количество народу! Мы идём вместе со всеми, и вдруг видим, люди возвращаются назад возмущённые почему-то. Мы спрашиваем: «Что такое? В чём дело?» А они говорят: «Там кого-то ловят, кого-то хотят на месте преступления застать и не допускают до ручья». А мы сразу догадались – это меня. Я же комсомолка была, да ещё и училась отлично. Представляете, какое время было? И вот меня хотели там застать. Мы вернулись на кладбище, там помолились и пошли домой пешком.

Скажите, живя в такое трудное время, показывали ли Вы открыто свою религиозность другим? В школе, например, или где-нибудь ещё. Оказывалось ли давление со стороны властей, общества в связи с религиозными убеждениями?

Я когда в школу ходила, знали, что я верующая. Некоторые насмехались. Что касается давления, могу сказать, что оно было, однажды я и сама на себе испытала так называемое давление в местном райкоме комсомола. Вдруг в один из субботних дней, подходит ко мне, уборщица из райкома. И говорит: «Нина, у тебя там незаплаченные членские взносы, иди заплати за несколько месяцев». А я думаю: «Ой, точно. Ну что, у меня деньги есть, мне хватит». Я думаю, сейчас я сбегаю быстро и домой. И вот пришла в райком, а они так обрадовались, что я сама пришла. И Вы знаете, они пригласили меня, посадили. И смотрю, они «чик-чик» – и дверь заперли. Думаю: «Ну всё, не знаю, что теперь будет». И стали названивать. И знаете, кому названивать? Всем начальникам. Вот какие были начальники все, они такие все солидные люди. И все стали сходиться. А перед этим я видела такой странный сон: вокруг меня огромные чёрные собаки, и они все лают на меня. А я рукой их укрощаю. И вот когда они сошлись все, я вспомнила этот сон, думаю: «Ну вот, точь-в-точь вот эти чёрные огромные собаки!» И стали мне вопросы задавать. А на меня, почему-то такое спокойствие напало. Отвечаю им спокойно только «да» или «нет», и кроме этих слов ничего им не говорила. А они из себя выходили, они не знали, что со мной делать. Я перед ними такая худенькая, маленькая девчушка больная. Секретарь говорит: «Ты что же, и в Бога веришь?» Я говорю: «Да». – «И молишься?» Я говорю: «Да, молюсь». И они начали меня уговаривать отказаться от веры, предлагать мне помощь, говорили: «Мы тебя устроим, куда ты хочешь». А они все знали, что я очень хотела стать врачом, что я хотела поступить в мединститут. И они говорят: «Мы тебя устроим в мединститут, будешь учиться». Соблазнительно, да? Но я говорю: «Вы знаете, я не могу отказаться». И они мне говорят: «Ну тогда теперь нет никаких тебе ни дорог, ни путей. Как хочешь, так и живи». Ну что же, и я ушла, но перед тем, как меня отпустить, сфотографировали. И вот через некоторое время выходит всем известная стенгазета «Крокодил». В этой газете меня нарисовали и эту бабушку Анисию, с которой мы шли. На нас такие кресты большие, как у батюшек, и точь-в-точь в чём мы были. Вот такие художники у них нашлись…

А Вам тогда сколько было лет?

Я только школу кончила. И повесили эту стенгазету на видном месте, где был кинотеатр. И стали привозить пионеров, комсомольцев на автобусах, на машинах и проводить собрания около этого «Крокодила». Я очень, конечно, переживала, очень плакала. Пришла домой, залезла на чердак, наревелась, наплакалась и уснула. И вижу сон такой интересный! Передо мной вселенная, и идёт Христос. Хотите, верьте, хотите – нет. Идёт босяком, одеяние такое, как на иконах, прямо во всю вселенную, такой огромный. Он даже не идёт, а как бы летит, и прямо ко мне навстречу. И когда я проснулась, я такая была радостная, мне всё было нипочём, я ничего не боялась, ничего не страшилась.

И потом у меня всё очень хорошо устроилось. Приходит ко мне подружка, дочка директора школы, мы с ней в хороших отношениях были. Её устроили на областные курсы стенографии. Курсы были платные. Я от неё впервые услышала про стенографию. Она мне говорит: «Вот возьми газету и читай мне». Я ей читаю, а она записывает крючками. Всё записала и говорит: «Проверяй». Она читает эти крючки, и всё правильно, всё так, как есть! Я так удивилась, меня так заинтересовали эти крючки, я так захотела на стенографию! Пошла к папе, говорю: «Папа, как я хочу!» Папа говорит: «Хорошо, Нина, я тебя устрою». И я поехала в Саратов. Я так хорошо училась, впереди всех шла! И вот я первый год закончила, мне дали свидетельство «секретарь-стенографистка», и я могла уже устроиться на работу. Меня взяли секретарём учебной части в мединститут. Я так обрадовалась, такая интересная работа! Потом меня назначили начальником отдела кадров. И вдруг приходят в институт и меня приглашают вновь на курсы, которые я закончила, и предлагают мне вести стенографию. И вот я проработала 30 лет, вела стенографию и машинопись, и на городские конференции меня приглашали.

А в церковь Вы ходили?

Очень редко ходила. Тогда запрещено было. А мне тем более было запрещено. Дома я молилась, конечно, но я очень редко ходила в церковь. В основном в Троицкий храм я ходила. Но я и не знала, что там клирос есть! Я как вошла в храм – и прямо сразу к иконостасу! Подошла к Божией Матери прямо на клирос, на амвон, молюсь, так хорошо мне! И выходит диакон. Он очень удивился, что я тут стою молюсь, и сказал, что это нельзя. А я уже намолилась, такая радостная, такая довольная! Знаете, я чувствую, что меня Сам Господь ведёт. Он вёл меня.

А были ли среди Ваших знакомых священнослужители? Или друзья, которые посещали храм или служили в храме?

Нет, как-то никого не было.

А видели ли Вы, чтобы кого-то за веру арестовали?

Я знаю только, что все боялись. И в храм ходить боялись, и мало молились. А больше я не знаю.

А разрушение и закрытие храмов видели?

Это уже потом, ближе к нашему времени стали показывать в фильмах разрушение храмов. А сама я не видела.

А Вы носили крест?

Всегда. Всегда носила крест.

Нина Николаевна, а не могли бы Вы поподробнее рассказать о присутствии Церкви в общественной жизни? Ведь не смотря на активную антирелигиозную программу народ не забыл Бога, Церковь и церковные праздники.

Ну Вы понимаете, всё было скрытно, люди боялись. Помню, как ночью, пока темно, мы пробегали по нескольким домам и христосовались. В селе-то у нас храма не было. А когда я жила в Саратове, там уже стало больше верующих, они уже стали проявляться.

Это в какие годы было?

Даже и не знаю… Ну в 1959 уже во всю было. После войны люди уже более открыто к Господу обращались. Потому что война сколько людей-то унесла! Горя сколько было у людей! Вот они и начали уже в открытую верить.

Посещали ли Вы святые места: закрытые монастыри, храмы, места захоронений почитаемых в народе подвижников?

После переезда в Саратов мы ходили, помню, на могилку епископа Вениамина (Милова)[2].

А Вы там людей встречали на его могилке? Может, они что-то рассказывали о нём?

Ну конечно, какое-то общение было. Вспоминали о нём, рассказывали, я слушала. О чём конкретно говорили, я уже не помню, конечно, но очень интересно было. У меня вообще жизнь очень интересная, и я благодарю Господа за всё – и за скорбь, и за радость.

А какое Ваше представление о положение Церкви в СССР?

Какой-то один страх только, все боялись, поэтому молчали.

На Ваш взгляд, в какое время стало безопасно ходить в храм и тем самым открыто заявлять о своей вере в Бога?

Какой год, точно не могу сказать, но, когда я уже сама вышла замуж и у меня появились дети, стала замечать, что люди стали активно посещать храм без всякого смущения.

Не могли бы Вы нам рассказать о Вашей религиозной жизни? Может быть, Вы помните какие-нибудь интересные события?

Ой, Вы знаете, вся моя жизнь полна чудесных событий. Когда появилась возможность спокойно приходить в храм Божий, я по возможности старалась как можно чаще посещать богослужения. На службы я ходила в несколько храмов: в Духовский и Серафимовский. И вот однажды на богослужении во время чтения Шестопсалмия Господь удостоил меня увидеть преподобного Серафима Саровского. Стою я во время Шестопсалмия и вижу, как из алтаря выходит Серафимушка в рубашонке, в валенках, подходит ко мне, перекрестил и исчез. И таких чудесных явлений Божиих угодников в моей жизни было несколько. Вот, например, ещё одно. Как-то заболела я, но пришла всё-таки на службу. И тоже во время Шестопсалмия вижу – прямо из алтаря выходит великомученик Пантелеимон со шкатулкой. Он подходит ко мне, помазывает мне лоб и говорит: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа», и всё, исчез. На следующий день я уже абсолютно здорова была. Удивительно!

[1] Святой источник во имя великомученицы Параскевы Пятницы, расположенный в Воскресенском районе Саратовской области, в 2,5 км юго-восточнее села Елшанка. История источника связана с преданием, по которому крестьяне в лесу нашли икону святой Параскевы Пятницы, отнесли её в церковь, но спустя сутки икона исчезла, и её обнаружили около источника. Её вновь отнесли в храм, но история повторилась снова. Это послужило знаком для верующих, чтобы построить на этом месте небольшую часовню. Вода из источника считается одной из чистейших в России, её часто сравнивают с чудотворными дивеевскими родниками. По традиции крестный ход к источнику совершается каждую десятую пятницу после Пасхи и на праздник Крещения Господня.  

[2] Епископ Вениамин (Милов), (1887 – 1955), автор множества богословских трудов, управлял Саратовской и Балашовской епархией с февраля по август 1955 года, пережил аресты и ссылки. Он почитается верующими как праведник и молитвенник. В советские годы ввиду невозможности похоронить его в церковной ограде, он были захоронен на Воскресенском кладбище Саратова. В декабре 2023 года перезахоронен в Троицком соборе г. Саратова.