ФИО, сан: Тиунова Тамара Герасимовна

Год рождения: 1939

Место рождения и возрастания: г. Оханск Пермской области, г. Пермь

Социальное происхождение: из семьи служащих

Образование: среднее техническое

Место проживания в настоящее время: г. Краснокамск

Дата записи интервью: 11.06.2024

Тамара Герасимовна, добрый день. Расскажите, пожалуйста, о Вашей семье, о Вашем детстве и юности. Были ли Ваши родители (или другие члены семьи) верующими? 

Я родилась 8 декабря 1939 года, в декабре мне будет 85 лет. Когда я родилась, как раз началась советско-финская война, но она вскоре закончилась. Родилась я в городе Оханске Пермской области. Мама была фельдшером-акушером, принимала роды у женщин. Я родилась там, а потом она меня увезла в Нижнюю Курью. Потом её мама, моя бабушка, приехала за мной и перевезла меня в Пермь, поэтому я выросла в Перми. Папа был родом из Курска, крестьянского происхождения, погиб на фронте в 1941 или 1942 году. Я до сих пор не знаю подробностей об этом, говорят, что сейчас это можно всё найти. Я в 1990-е годы искала, но так ничего и не нашла.

Родители у меня были разведены, у них была какая-то крупная ссора. Папа платил на меня алименты, потом он уехал в Свердловск, там работал на заводе «Эльмаш». Однажды он приезжал в Нижнюю Курью и просил маму вернуться, а она отказалась, и он уехал обратно в Свердловск. Когда началась Великая Отечественная война, мне было полтора года. Папа ушёл на фронт, а узнали об этом тогда, когда от него перестали поступать алименты. Мама обратилась на работу в отдел кадров, а ей ответили, что он ушёл на фронт и, как я уже сказала, вскоре он погиб. Приходила «похоронка», но мама не сохранила её.

Меня воспитывали дедушка с бабушкой – Дмитрий Иванович и Юлия Викентьевна. Дедушка и бабушка были православные, очень верующие, поэтому они и меня воспитывали тоже в Православии. Дед работал на нефтеперерабатывающем заводе кузнецом, иногда ездил на заработки в деревню, потому что кузнецы всегда были в почёте.

Могу сказать, что в моей жизни было три больших церковных периода – это моё детство с дедушкой, потом был период, когда я в храм ходила редко, потому что за это наказывали, даже увольняли с работы. Нынешний период моей церковной жизни начался уже с 1990-х годов, когда я вышла на пенсию.

Расскажите, пожалуйста, как давно Вы живете в Краснокамске?

Да не так давно, с 2020 года. Это связано с моими жизненными обстоятельствами. Всю жизнь прожила в Перми. Точно помню, что в Краснокамск впервые попала ещё маленькой девочкой, сюда раньше ездили на паровозе. Паровоз свистел и гудел, все выходили. Я помню, что между рельсов был настил, и по нему проходили. В городе стоял очень сильный запах нефти, так как здесь было много нефтяных качалок. Мы ездили в гости к крёстной, она жила в каком-то доме по ул. Карла Либкнехта, в одной из этих красных «сталинок». Потом они с мужем в Ляды уехали, потом в Саров. Там и умерли.

Когда и где Вы приняли Крещение? Были ли Вы крещены в детстве?

Меня крестили в Никольской церкви в Нижней Курье. Я была маленькая, и, понятно, что ничего не помню. Это был старый деревянный храм до его перестройки.

Крёстная занималась своими прямыми обязанностями? Обучала Вас основам веры?

Я бы не сказала, что крёстная как-то специально занималась моим церковным воспитанием, у них постоянно были какие-то люди, были две дочери. Всё же, церковным воспитанием занимались дедушка и бабушка.

Были ли дома у дедушки и бабушки предметы религиозного обихода, религиозная литература — Священное Писание, молитвослов, иконы?

Да, конечно. У дедушки были книги, много книг. Точно помню, что у дедушки было Евангелие. Помню, была большая книга творений свт. Иоанна Златоуста в светло-коричневом переплёте, канонник у них был, канон Божией Матери был, бабушка читала всё его. Мы читали сами. Бывало, что дедушка читал вслух. У нас было много с ним духовного общения. Он ведь меня девятую воспитал. Помню, как в праздничные дни мы собирались после службы и обсуждали, кто и что знает о празднике или о святом. На праздники мы стряпали. Но помимо этого всегда обязательно ходили на службу в Слудскую церковь[1], а потом собирались в квартире у тёти Люси в Балатово. Прежде, чем сесть за стол, читали молитву. Ещё у дедушки была лампадка и металлическая кадильница с ручкой и дырками. Он же кузнец был, сам её сделал и сам кадил. Не знаю, чем кадили, каким ладаном, но пахло вкусно.

Тамара Герасимовна, Вы говорите, что всегда ходили в Свято-Троицкий собор (Слудскую церковь). Расскажите, пожалуйста, о Ваших детских впечатлениях от этого места? Что запомнилось?

Запомнилось то, что в соборе всегда было много народу, туда очень трудно было пробраться. Меня в церковь водили в праздники. Я помню, не хочу вставать утром рано, а дедушка мне так громко: «Томча, вставай!!!» И мы шли. Транспорта не было. Мы жили в Новоплоском посёлке, недалеко от Ераничей, у нас был длинный деревянный дом. Оттуда мы пешком шли через Новую Деревню. Потом поднимались наверх в гору и попадали в Слудскую церковь, потому что другой церкви поблизости не было. Там всегда народу была тьма. Дедушка с бабушкой, когда меня приводили, то ставили за белую загородку слева у солеи. Помню ещё, что росписей там было немного. Сейчас, после реставрации, собор совершенно другой, более светлый и красивый.

За загородку Вас ставили, чтобы Вас никто не увидел?

Нет, нас ставили за заборчик просто для того, чтобы нас не задавили. Там же народу была тьма! Заходили в центральные двери, потихоньку пробирались вперёд и вставали туда. Ещё было такое, что не пускали молодых, следили. У входа на территорию храма дежурила милиция. Как-то был праздник, мне надо в церковь попасть, а я не могу. Я взяла, замоталась вот так вот платком [показывает] и иду в церковь. Мне говорят: «Так ты же ещё молодая, куда в церковь пошла?» Я говорю: «Нет, я старая», – и бегом пробежала в церковь.

Тамара Герасимовна, ещё такой вопрос есть. Сейчас современные православные часто молятся блж. Матроне Московской, свт. Луке Крымскому, прп. Гавриилу Самтаврийскому. В Ваше время кому было принято молиться?

Когда меня маленькую приводили, я ведь внимания не обращала на это. Меня заводили тут за солею, и я там стояла. Ну, думаю, что Николаю Угоднику точно все молились. Нас дома всегда учили молиться прежде всего Спасителю и Божией Матери.

Расскажите, пожалуйста, о своих школьных годах. Показывали ли Вы свою религиозность в школе?

Когда я вернулась из деревни в Пермь, то стала учиться в 91-й школе. Про это я могу рассказать вот что. В школе бывали такие случаи. Все мальчики и девочки сидят в одном классе, и тут заходят в класс люди и ни с того, ни с сего объявляют о начале медосмотра, говорят, что всем надо раздеться. А на самом деле, никакого медосмотра проводить не планировалось, им просто надо было посмотреть, есть у нас крестики или нет. И потом писали себе в заметки у кого находили. Такое было не один раз, они часто проверяли нас. У меня крестик был. Дедушку потом вызвали на педсовет и стали ругать, почему его внучка ходит с крестиком. А он им громко сказал: «Внучка моя! Что хочу, то и делаю! Мы – православные!» И потом – всё, после этого нас не трогали.

Как Вы относились к антирелигиозной кампании? Какие проявления антицерковной пропаганды Вам запомнились и почему?

Это было, но особых подробностей я не помню. Слышала какие-то общие лозунги, что Бога нет. Когда я ездила в детский лагерь, там заставляли красные галстуки надевать, дедушка был против. Я тоже говорила, что не буду в пионеры вступать. В пионеры и октябрята я не вступала. Потом, когда уже пошла работать, все руководители позиционировали себя как коммунисты и атеисты, но не знаю, было ли это у них в душе на самом деле. Я с ними в споры не вступала. Расскажу ещё вот что. С нами потом на вокзале работали также и чекисты из КГБ. Когда объявляли прибытие поезда, мы шли вместе встречать поезд. Однажды был такой случай. Приехал поезд «Москва – Владивосток». Мы его встретили, а из него вышли немцы. Я пока ходила к начальнику поезда, пока мы обменялись информацией о маршруте, немцы вышли на перрон, а КГБ-шники стоят и смотрят. Немцы подошли ко мне и стали со мной говорить на немецком языке, а я ведь ничего не понимаю. Они подарили мне открытку с немецкой девушкой, мол, я на неё похожа, а на обороте сделали подарочную надпись. Когда поезд ушёл, у меня эту открытку изъяли. Потом, когда посмотрели её, увидели, что ничего там страшного нет, и обратно мне её вернули, она у меня до сих пор лежит. КГБ-шники меня все знали, потому что со всеми дежурными ходили. Один из КГБ-шников у меня прямо спрашивал, не могу ли я ходить в церковь и потом им докладывать, что там делается, и что там говорят.

То есть Вас пытались завербовать?

Да, меня пытались вербовать, а я не согласилась. При этом мне ничего не пообещали [смеётся]. Просто мне сказали, что надо это делать, и всё.

Расскажите, пожалуйста, какие формы давления были на верующих людей? На Вас было давление за веру?

На меня не было, никто не знал, что я верующая, я это не афишировала так как за это наказывали. Ко мне хорошо относились. Нас на вокзале было четверо, и среди нас работала Татьяна Сазоновна Вдовина. Вдовина была фронтовичка, и вот на неё-то все время нападали за то, что она была верующая. Получилось так, что одна уборщица увидела её в церкви и доложила начальнику вокзала. Её сразу к ногтю: всё время то отпуск ей не давали, то ещё какие-то препятствия чинили. Потом Татьяна работала в епархиальной бухгалтерии, но жизнь у неё сложилась трагично. У неё была больная мать, мать умерла, и Вдовина решили пожить, что называется, «для себя». А матушка Мария (Воробьёва), которая была игуменией в монастыре на Плеханова, сказала, что лаврский старец Наум[2] благословил её на монашество в Пюхтицком монастыре. Татьяна отказалась. Мария сказала ей, что отец Наум говорит не от себя, а от Бога, и надо выполнять то, что он говорит. А Татьяна всё равно отказалась. В итоге она заболела диабетом и умерла. Её похоронили на Северном кладбище.

Своих родных и близких Вы в то время отпевали и крестили?

Да. Сыновей крестила вскоре после их рождения. Подробности не помню, но крестили в Слудской церкви. Очень хорошо помню отпевание бабушки. Когда бабушка умерла, то её привезли на отпевание в храм Всех святых на Егошихинском кладбище. Было лето, было жарко, из тела покойницы пошла сукровица, поэтому её не стали заносить в храм, а отпели прямо на улице. И недалеко от этого храма Всехсвятского её и похоронили. Там могилка есть до сих пор, правда я уже не хожу туда.

В то время Вы знали, кто является Патриархом или правящим архиереем?

Помню, что впервые увидела фото Патриарха и всех архиереев в каком-то календаре Московской Патриархии, который случайно попался мне на глаза. Из пермских архиереев того времени лично была знакома с архиепископом Афанасием[3], дважды была у него на приёме в конце 1980-х годов, уже ближе к 1990-м годам.

Тамара Герасимовна, в советское время посещали ли Вы какие-то святые места? Или знали, что, например, где-то было святое место, а его потом осквернили?

Бывала. Если говорить о Перми, то конечно это была картинная галерея, бывший Спасо-Преображенский кафедральный собор. Я знала, что это бывший собор, что это святое место. Ходила смотреть картины. Где-то тайком крестилась и молилась. Там в экспозиции и иконы были представлены, и экспонаты из серии «пермская деревянная скульптура», «пермские боги» как их ещё называют. Ещё я была у дома Ипатьева в Свердловске, где убили царскую семью, но внутрь не попала, он тогда был большим забором обнесён. Потом, уже в наше время, когда построили Храм на Крови, – какая там красота – на первом этаже молилась у расстрельной комнаты.

Смотрю, что у Вас дома на видном месте висит образ святых царственных страстотерпцев. Вы их давно почитаете?

Ой, это началось с 1990-х годов, когда мы собирались уже открыто в Стефановой часовне в Перми[4]. Тогда вся эта царская тема стала популярна, мы ещё пели какой-то гимн в честь Николая II.

Тамара Герасимовна, Вам было известно в советское время о репрессиях против духовенства? Например, Вы знали о том, что в 1918 году убили пермского архиепископа Андроника?

Нет. Никто про это не знал и не говорил, все боялись. Про того же пермского архиепископа-священномученика Андроника я узнала только когда его прославили в 1990-е в лике святых сначала в Перми, а потом в Москве. Вот, кстати, тоже расскажу. У моего второго мужа отец был священник, отец Александр его звали, а дед был диаконом, диакон Михаил. Их убили в 1-й пермской тюрьме. Муж долго не знал, что у него такие родственники, его мать Анна, моя свекровь, всё скрывала. Он у неё спрашивал, а она боялась и не говорила, только уже потом в конце жизни рассказала. Муж потом ходил в главный архив, там нашли документы, что всё было именно так, что их потом реабилитировали, а вскоре после этого в 1996 году мой муж умер.

Не помните, когда это было? Они прославлены в лике святых?

Нет. Думаю, что это, наверное, был конец 1930-х или начало 1940-х. Я ещё продолжу. Когда я уже в начале 1990-х годов ходила в Петро-Павловский храм города Перми, то настоятель, отец Николай Тетерин[5], сказал мне, что исповедь у меня не будет принимать, потому что я живу в невенчанном браке. Тогда я пришла домой и стала думать, как его просить о венчании, ведь он же коммунист. Но всё же подошла к нему, когда он лежал на кровати, встала на колени и стала просить: «Виктор, давай венчаться». Он, к моему удивлению, сказал только одну фразу: «Да пожалуйста!» И вот в ноябре 1991 года нас обвенчали в Петро-Павловском соборе города Перми. Потом он ещё билет партийный выбросил. И когда я вышла на пенсию в 1994 году, то вот тут уже стала постоянно ходить в церковь. И муж ходил вместе со мной. Потом, когда в 1996 году он умер, гроб стоял всю ночь в храме, после литургии его отпели и отвезли на кладбище.

На Ваш взгляд, безопасно стало ходить в церковь в 1990-е годы?

В церковь ходить стало безопасно, наверное, с 1991 года. Вы же помните, что было в 1990-е, какие события были, мне кажется, там уже было не до преследования верующих. В советское время прижимали, а потом просто отпустили.

Тамара Герасимовна, спасибо Вам большое за столь интересный рассказ!

[1] Свято-Троицкий кафедральный собор г. Перми именуют Слудской церковью в честь горы Слудка, на которой возведен собор.

[2] архимандрит Наум (Байбородин), (1927 – 1953).

[3] архиепископ Афанасий (Кудюк), (1927 – 2002).

[4] Полное наименование – «Часовня и братство во имя Святителя Стефана, Епископа Пермского, и его преемников Герасима, Питирима и Ионы».

[5] протоиерей Николай Тетерин (1934 – 2024).