ФИО: Иванов Михаил Степанович

Год рождения: 1941

Место рождения и возрастания: г. Вязьма, Смоленская область

Социальное происхождение: из семьи рабочих

Образование: доктор богословия

Место проживания в настоящий момент: г. Сергиев Посад

Дата записи интервью: 7 июня 2024 г.

Здравствуйте, Михаил Степанович! Мы просим Вас рассказать немножко о себе и о своём церковном становлении.

Здравствуйте, ребята!

Я родился в 1941 году. Место рождения – известный старинный город Вязьма Смоленской области. Скажу несколько слов о своём образовании. Я окончил среднюю школу в городе Вязьма, впоследствии закончил Московскую духовную семинарию и Московскую духовную академию в Троице-Сергиевой лавре. Закончил с учёной степенью кандидата богословия. После этого был оставлен в стенах духовных учебных заведений. Род моих занятий – административная, педагогическая работа и работа научно-исследовательская в указанных учебных заведениях.

Что касается социального происхождения, то, скажу, что мой отец был простым рабочим, а мать－домохозяйкой. В год моего рождения наша семья состояла из 11 человек: дедушка, отец, мать, сестра матери, мой брат, я и пять сестёр. Сейчас уже прошло 80 лет с тех времён. За это время все члены моей семьи скончались. После окончания средней школы, с сентября 1959 года по май 1961 года, я работал токарем на Вяземском электромеханическом заводе. В 1961 году сменил место жительства и переехал в город Куйбышев, в настоящее время это город Самара. Здесь я стал жить вместе со своей сестрой на квартире. В январе 1962 года был принят на работу в архивный отдел Куйбышевского областного исполкома на должность старшего архивно-технического сотрудника. Летом 1963 года я был уволен из Госархива по собственному желанию в связи с моим поступлением на обучение в Московскую духовную семинарию, которую я окончил в 1967 году. В том же году поступил в Московскую духовную академию. После окончания академии был оставлен в ней профессорским стипендиатом. И вот с этого времени началась моя педагогическая, административная и научно-богословская работа.

Спасибо большое, Михаил Степанович. Можете, пожалуйста, немножко поподробнее рассказать о Вашей семье?

Как я уже сказал, я вырос в обычной трудовой семье. Мой отец был разнорабочим, а мать – домохозяйкой. Мать имела начальное образование. Она окончила церковно-приходскую школу. По моим наблюдениям, для неё, как женщины рассудительной и благоразумной, продолжением её образования, (я называю его самообразованием), служил сам процесс воспитания ею своих собственных семерых детей. Эта особенность в значительной степени проявилась у неё в трудные годы военного времени, когда на фронте погибли сначала наш отец, а затем мой брат. Оставшись без мужской поддержки, потеряв дом, в котором она жила с детьми (дом был сожжён фашистами перед их отступлением из Вязьмы), мать не падала духом и не отчаивалась. Сожжение дома, по воспоминанию матери, проводилось с чудовищной изощрённостью и, так сказать, в духе немецкого Ordnung’а. Перед поджогом вся семья была выведена из дома и построена перед ним. Была принесена канистра с бензином, содержимое которой немецкий солдат деловито стал выливать на стены дома по всему его периметру, после чего дом был подожжён и полностью сгорел с семейным имуществом. Вспоминая об этом пожаре, мать рассказывала нам в своих воспоминаниях: «Я сама себе задавала вопрос: как я смогла перенести эту трагедию? И сама же отвечала на него: или я при виде этого страшного зрелища отупела от боли, или Бог благодатно укреплял мои силы для перенесения этого и других тяжёлых испытаний, которые ожидали меня и мою семью в последующие годы войны и в послевоенное время».

Михаил Степанович, Вы можете немножко раскрыть процесс Вашего религиозного становления?

Прежде всего, необходимо отметить, что атмосфера, в которой проходило религиозное становление не только меня, но и каждого члена нашей семьи, всегда была благожелательной. Что я имею в виду? При обсуждении в семейном кругу любых вопросов религиозного характера, скажем, церковных, канонических, обрядовых, религиоведческих, вероучительных, дисциплинарных, церковно-практических и т. п. любой член семьи мог высказывать своё понимание проблем церковной жизни, анализировать церковные и народные религиозные традиции церковного пения, современные особенности монашеской жизни и так далее. Всё это походило, я бы так сказал, на «семейные семинары» по вопросам церковной, духовной и личной христианской жизни. Такие семинары не приводили нас к взаимному отчуждению. Как раз напротив, они помогали каждому из нас глубже погружаться в тайны христианства и более внимательно относиться к своим христианским обязанностям. Все члены нашей семьи, включая родителей, всегда исповедовали христианскую веру и были членами Русской Православной Церкви. В дни наиболее известных церковных праздников они ходили в православные храмы на совместную молитву. А в периоды установленных Церковью постов, если им позволяло здоровье, ограничивались постной пищей.

Спасибо большое. А можете, пожалуйста, рассказать, когда и где Вы приняли таинство святого Крещения?

Я принял крещение в младенческом возрасте. Поскольку по распоряжению городских властей после революции 1917 года все православные храмы города Вязьмы, включая Свято-Троицкий собор, для проведения богослужений были закрыты и использовались под складские помещения и другие хозяйственные нужды, я был крещён на дому, в котором проживала наша семья. Меня крестил городской священник, лишившийся места своего служения после закрытия его приходского храма. Восприемницей, взявшей меня из купели крещения, называемой в народе «крёстная», стала моя старшая сестра. Мне до сих пор неизвестно, была ли оформлена документальная регистрация моего крещения.

Спасибо большое. А можете немного рассказать о своём переходе к осознанной религиозной жизни?

Ну, прежде всего, я хочу сказать, что я стал посещать храм с семилетнего возраста. Первоначально я ходил в церковь в сопровождении моих сестёр. Ходил только в двунадесятые праздники и в некоторые воскресные дни. А вот в последующее время посещение мной храма стало более частым. Некоторые из прихожан храма мне были знакомы. При встречах с ними мы приветствовали друг друга, однако продолжительных бесед у меня с ними не было. Находясь в храме, я обычно испытывал умиротворённое состояние. По мере того, как ко мне приходило осознание величия храма и святости того богослужения, которое в нём совершается, во мне постепенно зарождалось чувство благоговения ко всему, что в храме находится, и к той благодатной тайне, которая в нём раскрывается. Утреннее и вечернее молитвенное правило, которое христианину необходимо совершать ежедневно, я стал усваивать постепенно. В процессе усвоения этой православной традиции, ко времени моего поступления на учёбу в общеобразовательную школу у меня уже имелся молитвослов, по которому я ежедневно читал утренние и вечерние молитвы. В нашей семье не было традиции совершать эти молитвы сообща. В отдельные дни члены семьи собирались по вечерам для совместного чтения, но уже других текстов, как правило, различных акафистов в связи с теми или иными памятными для церковной и семейной жизни событиями. В этой связи следует отметить, что любовь к акафистной молитве у христиан Русской Православной Церкви – очень характерное, я бы сказал, распространённое явление. Поэтому в советское время, когда издание акафистов было затруднено, верующие создавали множество их рукописных текстов. Надо отметить, что семейный уклад нашей жизни исключал всякое религиозное принуждение. Принуждение в повседневной бытовой жизни также было редким явлением. Иногда оно применялось к детям, шалости которых переступали черты приличия. Но и в этих случаях педагогическая мудрость матери не позволяла ей применять к детям физическое насилие. Мать спокойно подходила к тем, кто вёл себя неприлично, и ставила их в разные углы комнат дома перед иконами до тех пор, пока они не попросят у членов семьи и друг у друга прощения за своё недостойное поведение. И вот это взаимное прощение возвращало в семью мир, согласие и взаимную любовь. Мать никогда не применяла к детям физического насилия. Более того, она даже не советовала этого делать родителям соседских детей. Я помню, как она говорила соседкам: «Не бей своих детей ни ремнём, ни даже ладонью, так как это вызывает у них раздражение и ещё более нарушает семейный уют».

Михаил Степанович, а можете, пожалуйста, поделиться, имелась ли в Вашей семье христианская литература и иконы?

Ну, само собой разумеется, что приобрести христианскую литературу в СССР в те годы было чрезвычайно трудно, а вообще-то, можно сказать, почти невозможно. Запрет на её издание существовал многие годы. Лишь отдельные семьи, сумевшие сохранить в революционное лихолетье свои личные библиотеки, имели в них ту или иную религиозную, ну, или, может быть, религиозно-философскую литературу. А вот в Вязьме, где я жил в течение 20 лет, таких библиотек не сохранилось вообще, так как город был почти полностью уничтожен фашистами. Когда я переехал в город Куйбышев, я с удивлением узнал, что городская интеллигенция сохранила почти все свои личные библиотеки, так как их город миновала немецкая оккупация. В частном доме, в котором мы жили в Вязьме, у нас имелось несколько икон, которые были принесены из закрытых городских храмов. Это удалось сделать благодаря личному знакомству отца нашей семьи с некоторыми священниками городских приходских храмов Вязьмы, которые подверглись закрытию. До сих пор молитвенно помню большую икону великомученика и целителя Пантелеимона, которая стояла у моей кровати.

Небольшая возможность приобретать христианскую литературу у меня появилась в те годы, когда после окончания Московской духовной академии я стал выезжать за рубеж на международные религиозные конференции.  Показательно, что религиозная литература, приобретённая мной в зарубежных странах, на таможне никогда не конфисковывалась.

Благодарю за ответ. Расскажите, пожалуйста, насколько агрессивной, по-Вашему, была антирелигиозная пропаганда в Ваши детские, школьные и последующие годы?

Закрытие вяземских приходских храмов, как мне представлялось в детские и школьные годы, не сопровождалось агрессивной антирелигиозной пропагандой. Кстати, во время оккупации Вязьмы, Свято-Троицкий собор – самый главный собор города – был снова открыт для совершения богослужений. Ну, естественно, что это было сделано не городской администрацией. По городу тогда ходили слухи, что храм был открыт самими фашистами, дабы утолить гнев местного населения.

В марте 1943 года Вязьма была освобождена от немецких захватчиков. Перед отступлением фашисты сожгли 6 больниц, 12 школ, электростанцию, гимназию, католический костёл, Флоровскую церковь, другие храмы и даже хлебозавод. Перед освобождением город был фактически разрушен до основания. В 1946 году на центральной площади города был установлен памятник генералу Ефремову. К сожалению, чтобы установить этот памятник, была взорвана находившаяся на том месте красивейшая Духовская церковь начала XVIII века.

Я хочу отметить, что мои детские и школьные предположения о том, что антирелигиозная пропаганда городских властей Вязьмы не была агрессивной, вероятно, были ошибочными, так как для их подтверждения мне ещё не хватало тогда, скажем так, житейской мудрости. Эти предположения слагались из моих наблюдений за отношением к нашей семье городских чиновников. И вот что интересно: это отношение было негативным, однако его причина не определялась нашей общей семейной религиозностью. Мы никогда не слышали от городского руководства никаких упрёков по поводу наших христианских убеждений. Заходя в дом, административные работники города обычно молча обходили все наши комнаты дома, приостанавливаясь у икон, которые размещались в каждом переднем углу. Негативное отношение к нам определялось тем, что наша семья не оставила города при приближении к нему немецких оккупантов и не выполнила требования городских властей об эвакуации. Это требование, как впоследствии нам рассказывала мать, не было выполнено потому, что в доме на русской печи у нас лежал старый и больной дедушка, которого невозможно было взять с собой в дорогу. Так вся наша семья вынужденно оказалась в оккупации, что вызывало у городских властей подозрение в нашем сотрудничестве с врагом. Это пятно оккупации несколько лет лежало на членах нашей семьи, создавая огромные препятствия в пользовании ими элементарными гражданскими правами.

В общеобразовательных школах, в которых учились я, мой брат и мои сёстры, никаких атеистических лекций не читалось, и никаких диспутов на религиозные темы не проводилось. Религиозная тематика не вызывала интереса и у самих учащихся, и они не спрашивали друг у друга о наличии у них каких-либо религиозных убеждений. Например, опрос о желании стать пионером в нашей школе не проводился. Всех учащихся, достигших определенного возраста, выстраивали в шеренгу и каждому из них повязывали красный галстук, после чего они произносили торжественное обещание проводить достойную жизнь. А вот что касается комсомольцев, то ими школьники становились уже добровольно.

С активным проявлением антицерковной пропаганды я встретился впервые в период моего проживания в Куйбышеве. Незадолго до моего переезда в этот город в нём произошло событие, которое потрясло всех его жителей, и о котором впоследствии узнала вся страна. Это событие получило название «Стояние Зои». С таким названием в перестроечные годы был снят художественно-документальный фильм. Мне вспоминается сейчас разговор об этом событии, который я имел с секретарём Куйбышевской епархии Андреем Андреевичем Савиным. － «В разгар события － рассказывал мне секретарь, – в епархиальное управление позвонили из областного исполкома и сказали: “Скажите своим священникам, что им нужно выступить перед народом с амвона и сказать, что разговоры о стоянии в доме девушки с иконой – это сплошные выдумки”. Епархиальный секретарь ответил, что прежде, чем выполнить эту просьбу, представители Церкви должны получить от находящейся в этом доме милиции разрешение осмотреть здание». После этих слов, как говорил Андрей Андреевич, телефонную трубку на другом конце провода положили.

Свидетелем фактического преследования христиан я был в первом периоде так называемой «хрущёвской оттепели». Да, это действительно было фактическое преследование и, даже можно сказать, гонение на христиан. До сих пор вспоминаю стоящих у входа в Покровский собор плачущих родителей и родственников, у которых комсомольские активисты насильно отнимали пришедших с ними детей, не пропуская их в храм.

Посещая кафедральный собор, я познакомился с епархиальным архиереем, архиепископом Мануилом (Лемешевским). Тогда я уже знал о трудном жизненном пути владыки и о его подвижнической жизни. Знал я и о том, что Святейший Патриарх Тихон, совершая архиерейскую хиротонию владыки Мануила, сказал ему: «Посылаю тебя на страдания». Богослужения владыка Мануил совершал истово. После окончания литургии он всегда выходил из алтаря, спускался с амвона и благословлял каждого, кто присутствовал в храме. Поскольку в те годы богослужения в Куйбышеве совершались только в двух храмах, так как остальные были закрыты, то в праздничные дни они всегда были переполнены молящимися. Поэтому индивидуальное благословение молящихся, совершаемое архиереем, могло продолжаться от одного до полутора часов. Почти все молящиеся в течение этого времени оставались в храме, терпеливо и благоговейно ожидая благословения своего архипастыря. После всенощного бдения владыка Мануил выходил из алтаря и направлялся к архиерейской кафедре. Зайдя на кафедру, он обращался к молящимся с архипастырским поучением. Оно больше походило на беседу отца с детьми, нежели на проповедь. После полутора лет моего проживания в Куйбышеве владыка Мануил однажды спросил у меня, нет ли у меня намерения поступить на обучение в семинарию. Я ответил: «Об этом, владыка, я никогда не думал. И хотел бы услышать от Вас совет». Архиерей задумался, а затем ответил мне: «Я полагаю, что получить духовное образование тебе необходимо». И вот после этой встречи с архиепископом Мануилом я стал собирать документы, необходимые для поступления в семинарию.

О том, как негативное отношение к Церкви некоторых уполномоченных по делам религий влияло на церковную жизнь и на положение верующих, мне приходилось слышать от митрополита Иоанна (Снычёва), возглавлявшего Куйбышевскую епархию после ухода на покой митрополита Мануила (Лемешевского). В ведении владыки Иоанна, наряду с Куйбышевской, в те годы находилась и Ульяновская епархия. Отношение к Церкви и к церковной жизни у уполномоченных обеих епархий, как отмечал владыка Иоанн, было различным. Оно определялось не только их отношением к религии, но и их личными качествами. Объективный подход к окружающей действительности уполномоченного Куйбышевской епархии во многом способствовал тому, что между городским и епархиальным управлениями постоянно поддерживались деловые отношения, а возникавшие разногласия не приводили к конфликтам. Иная картина наблюдалась в отношениях между куйбышевским архиереем и ульяновским уполномоченным по делам религий. Эти отношения, как отмечал владыка Иоанн, негативно сказались даже на его здоровье. Характерным примером многочисленных конфликтов между архиереем и уполномоченным может служить ситуация, возникшая в связи с ремонтом храма города Ульяновска. Площадь этого храма была небольшой, поэтому в дни религиозных праздников он не мог вместить всех пришедших на богослужение. А других храмов в городе не было, хотя город очень большой по населению. Молящимся приходилось стоять вокруг храма под открытым небом, что приводило к простудным заболеваниям. В сложившейся ситуации владыка Иоанн от лица членов прихода обратился к уполномоченному с ходатайством о разрешении построить по периметру храма застеклённую веранду. Отвечая на это ходатайство по телефону, уполномоченный дал своё согласие на строительство веранды, однако уже на следующий день, когда началась подготовка к строительству, уполномоченный снова позвонил владыке Иоанну и во гневе обличил его в самоуправстве. Ну, разумеется, удивлению владыки не было предела.

Спасибо большое за интересный рассказ! Расскажите, пожалуйста, об особо почитаемых святынях тех мест, где Вы проживали.

Скажу, прежде всего, о Вязьме, где я провёл детские и школьные годы. В Вязьме особым почитанием до сих пор пользуется Иверская икона Божией Матери. Она представляет собой список с московской чудотворной иконы. В дореволюционные годы с этой иконой по улицам города и его окрестностям совершались крестные ходы. А в советское время их проведение было запрещено. Незадолго до революции местные купцы на свои средства пристроили к Троицкому собору придел в честь Иверской иконы и перенесли в него список с московской иконы.

В так называемые «перестроечные годы» к подножию холма, на котором находится Троицкий собор, была пристроена часовня в честь местночтимого подвижника благочестия Аркадия Вяземского. В итоге на соборном холме сейчас сформировался большой храмовый комплекс. В Самаре, в соборе Покрова Божией Матери, особым почитанием пользуются иконы Божией Матери «Взыскание погибших».

В память о происшедшем в городе Самаре чуде «стоянии Зои» на уличном газоне напротив дома, в котором это чудо произошло, установлен памятник святителю Николаю. Через несколько лет Мирликийский святитель проявил себя в этом городе в очередной раз. Об этом я узнал от духовенства Покровского собора. Зайдя как-то в алтарь правого придела собора, я увидел появившуюся там на стене икону святителя Николая. От соборного священника я узнал следующее. Недавно в собор пришла женщина с иконой святителя Николая и попросила оставить эту икону в храме. С этой просьбой к женщине обратилась её соседка по квартире, находившаяся в больнице в тяжёлом состоянии. Соседка рассказала следующую печальную историю. Вместе со своей дочерью она получила новую квартиру и готовилась к переезду. Собирая вещи в дорогу, они остановились перед висевшей в переднем углу старинной иконой святителя Николая и стали рассуждать: «Квартира у нас новая, а икона старая. Давай оставим её на месте, в старой квартире». Накануне переезда соседка во сне слышала голос святителя Николая: «Итак, для новой мебели место в квартире нашлось, а для иконы – нет». На следующее утро, загрузив мебель в кузов машины, мать с дочерью выехали в дорогу. На трассе случилось несчастье. Машина упала в кювет, в результате чего дочь постигла мгновенная смерть, а мать в тяжёлом состоянии отвезли в больницу. И вот, умирая, она позвонила соседке и попросила её отнести икону святителя Николая в кафедральный собор.

Спасибо, Михаил Степанович. Можете поделиться с нами христианскими традициями, которые Вам были известны?

Из традиций проведения в советские годы церковных праздников на приходах, мне известны, прежде всего, крестные ходы, которые проводились очень редко, так как на их проведение требовалось особое разрешение местной городской или сельской администрации, которая в советские годы в большинстве случаев негативно относилась к религиозным обрядам. Очень распространенным в пасхальный период всегда остаётся посещение кладбищ, причём не только христианами, но и людьми нерелигиозными. Христиане, верующие в вечную жизнь, приходят на кладбище для того, чтобы поздравить своих почивших родственников и знакомых с праздником Воскресения Христова, которое открыло почившим возможность их перехода в вечную жизнь с Богом. А посещение кладбищ людьми, не верующими в существование вечной жизни, что это? Всего лишь воспоминания о почивших.

Михаил Степанович, а совершали ли Вы паломничества в святые места?

Таких посещений у меня было много. Назову лишь некоторые из них.  Естественно, незабываемо для меня стало посещение Иерусалима и его христианских святынь. Я совершал паломнические поездки в Киево-Печерскую лавру, в Валаамскую обитель, в Пюхтицкий монастырь. Был свидетелем восстановления женского монастыря в моём родном городе Самаре. Я посещал почитаемый в Самарской епархии источник, который находится в пределах города Тольятти. Везде я замечал, что благоговейное отношение к святым местам у наших христиан до сих пор остаётся неизменным.

Спасибо. А можете рассказать о Вашем соприкосновении с церковным искусством?

Развитию самого интереса к церковному искусству способствовало наше обучение в духовных учебных заведениях и те разнообразные экскурсии по московским музеям и другим памятным историческим местам, которые регулярно организовывало руководство наших духовных школ для своих студентов.

А приходилось ли Вам слушать передачи иностранных радиостанций на религиозные темы?

Такие передачи я слушал редко. В основном меня интересовали проповеди митрополита Антония (Блума).

Были ли у Вас встречи с представителями других религий?

Личных встреч с такими представителями у меня никогда не было. С инославными христианами я встречался неоднократно. Такие встречи обычно проходили на экуменических конференциях, как в нашей стране, так и за рубежом.

А сталкивались ли Вы, Михаил Степанович, с проявлением язычества в религиозной жизни?

О таких проявлениях до меня доходили лишь различные слухи, свидетельствующие о том, что любое проявление язычества рождается на почве духовного одичания человека.

Благодарим Вас ещё раз, Михаил Степанович, за такую интересную и плодотворную беседу. Надеемся и уповаем, что она принесет много пользы и послужит на благо всей нашей Церкви. Спасибо Вам большое!

Пожалуйста.