Мещеряков Александр Юрьевич
ФИО собеседника: Мещеряков Александр Юрьевич
Год рождения: 1955
Место рождения и возрастания: г. Тамбов
Социальное происхождение: из семьи служащих
Образование: высшее
Место проживания в настоящее время: г. Тамбов
Дата записи интервью: 14.11.2024 г.
Беседу проводил: протоиерей Виктор Лисюнин, доцент Тамбовской духовной семинарии.
Александр Юрьевич, Вы родились в хрущёвское время в городе Тамбове. Кто были Ваши родители?
Мама, Новикова Анастасия Романовна, лаборант областной детской больницы. Она начинала в Рассказовской работать после распределения, чуть больше года проработала и приехала в Тамбов, потому что вышла замуж.
Папа, Мещеряков Юрий Васильевич, работал в Ревтруде[1] техником.
А ещё дети в семье были?
Нет, я один.
У мамы отец священник, да?
Да, дедушка был священник, протоиерей Роман Новиков[2].
А бабушку как звали?
Бабушку звали Новикова Гали Яковлевна.
Ваше образование?
Высшее, заканчивал ТИХМ[3] Всю жизнь я работал в Тамбовском вагоноремонтном заводе. Без малого 36 лет я там работал.
Расскажите, пожалуйста, о Вашей семье, Вашем детстве, юности. Какие церковные традиции в семье сохранялись? Какова была религиозность семьи? С какого возраста Вы поняли, что дедушка у Вас священнослужитель?
Думаю, лет с пяти, наверное.
А дедушка брал Вас с собой в храм?
Он меня брал в храм, когда он уже не в Покровском соборе служил, а на кладбище.
То есть в Покровский в кафедральный собор не брал?
Нет, я ещё маловат был, чтобы меня брать. А туда-то мы с ним ходили пешочком вдоль завода, вдоль путей. Он рассказывал про паровозы.
А о Церкви, о Боге как-то специально рассказывал Ваш дедушка в советское время?
В общем-то, я это всё знал, а откуда уж, не знаю, потому что мы в церковь ходили по воскресеньям. Бабушка, мама и я ходили. Меня брали, чтобы не оставлять дома. А дедушка меня брал в Петропавловскую церковь[4] и даже в алтарь меня проводил.
Какой из себя дедушка был? Общительный, необщительный, начитанный, молитвенный?
Он начитанный был, грамотный. Он не мог что-то сделать руками, а как гуманитарий он был, конечно, очень образованный.
А история его какова? Как он стал священником?
Как он стал священником, я не знаю, но я знаю, что он закончил духовную семинарию в Орле. А после окончания семинарии его решено было направить на казённый счёт в Киевскую духовную академию. При себе нужно было иметь свидетельство о рождении, о крещении и о воинской повинности. Но он в то время не служил, поэтому сразу поехал учиться.
На фотографии Ваш дедушка часто с академическим знаком. Я Вам покажу для примера. [Показывает знак]. Подобного знака не сохранилось у Вас сейчас где-нибудь?
Академический знак забрал его сын, отец Алексий[5].
А мне вот этот знак достался от отца Николая Степанова[6].
Мой дядя, отец Алексий, учился вместе со Степановым.
Да, они были однокашники. Но, к сожалению, отец Алексий рано умер, когда в Петербург перевёлся.
У дедушки немножко другой был знак, я помню.
Когда я поступал в академию, этот знак мне супруга отца Николая Степанова, Нина Петровна, подарила как благословение отца Николая. Он мне предрёк. Когда я пришёл в Покровский собор, я услышал, что в Московской академии в Сергиевом Посаде открывается иконописный класс. Я думал, может, туда поступить. А отец Николай берёт меня за руку и говорит: «Ты в академию потом поступишь. Ты к нам походи, потом поступишь в академию». Я не понял вначале, о чём он говорил. А потом я поступил, когда уже был священником. Когда я поступал, его супруга нашла вот этот знак. Отец Николай умер в 2008 году, а я в академию поступал в 2009 году, через год после кончины отца Николая Степанова. И мне поступать, а смятение было, подготовка, как мне казалось, слабовата… Вдруг она находит знак и говорит: «На вот тебе от батюшки». И я вдруг вспомнил, его, по сути, пророческие слова: «Ты потом в академию поступишь, ты к нам походи в алтарь». Взял меня за руку, и в алтарь меня завёл, и вот я с той поры, где-то с 1996 года при алтаре Покровского собора.
А как бабушка вышла замуж за будущего священника?
Я так думаю, что дедушка, приходил, когда она в епархиальном училище училась.
А! Она выпускница епархиального училища?
Да, она выпускница Орловского епархиального училища. Они там устраивали празднества, балы по большим праздникам, может, это на Рождество или на Пасху было. И к ним приходили семинаристы. И я предполагаю, что они там познакомились. Потому что она в 1913 году закончила епархиальное училище, дедушка в 1914 году закончил академию, а в 1915 году, я так понимаю, они поженились. У нас есть фотография их совместная, в Орле они фотографировались: бабушка стоит в шубе, в шляпе, дедушка в пальто добротном, каракулевый воротник. Я говорю: «Бабушка, так хорошо жили, что ли?» Он говорит: «Сынок, что ты? Мы пришли в фотоателье, нас нарядили, сфотографировали, мы тут же разделись и пошли себе. А фотография осталась».
Как интересно, необычно! А после завершения Киевской духовной академии он преподавал, да?
Он преподавал в разных местах: в семинарии, в гимназии, в каких-то школах.
На войне он не был, получается?
На гражданской войне был. Числился как журналист в красной армии. А ещё, со слов бабушки, он там преподавал русский язык, и даже был такой случай, что он ездил принимать экзамены в какой-то другой город. Но случилось так, что он заболел тифом и не приехал вовремя, его на месяц посылали. Какая-то автомобильная, что ли, рота была, его оттуда посылали. Они делали запрос в тот город, что он пропал, и если никаких сведений о нём нет, то будут считать его дезертиром. А оттуда пришёл им ответ, что он болел тифом.
А после гражданской войны он, наверное, на какой-то работе был?
После гражданской войны он стал священником. Его комиссовали по болезни. Потом он ещё в тюрьме был. В 1939 году, по-моему, в ноябре месяце был осуждён на один год за неуплату налогов.
А что за налог? Церковный?
Я не могу сказать. Просто за неуплату налогов. Это он в своих автобиографиях писал.
Тяжёлый был налог, значит. Большой был налог. В 1940 он освободился?
Да, в 1940 он освободился. Он отбывал наказание в Курске в исправительно-трудовой какой-то колонии, и там он работал. Тяжёлую-то работу он не мог выполнять…
Тем более, тифом переболел в гражданскую войну.
И тиф, и какие-то проблемы были с позвоночником. А перед Отечественной войной у него не было работы, он, как бабушка говорила, поехал в Тамбов, чтобы устроиться на работу.
По всей видимости, уже храмы были закрыты, гонения были, и ему пришлось уже искать работу обычную.
Да. Вот он здесь устроился на работу в апреле 1941 года, перед войной, в областную детскую больницу библиотекарем и хранителем архива. На него завели трудовую книжку, и там было написано, кем он работал до этого – преподаватель.
А священник?
И священник тоже было написано.
А когда он был библиотекарем, ведь был момент, что ему приходилось даже ночевать в этой библиотеке, да? Опасность была.
Это мне бабушка рассказывала, что хулиганья или бандитов, как она их называла, в Тамбове было очень много. Бывали случаи что залазили в библиотеку и брали книги, а он потом из своей зарплаты выкупал на рынке эти книги и возвращал обратно. Пытался возродить библиотеку.
То есть свои же деньги тратил на книги. Понятно. Такой нестяжатель он по жизни, получается.
Он даже покупал замок, вешал новый замок, но для воров это, конечно, не препятствие. Он там и ночевал. Там холодно было, конечно. Я не знаю, как часто, но он там ночевал.
А что бабушка рассказывала про те времена? Про гонения, может быть, про войну?
Про войну бабушка рассказывала. Дедушка в 1941 году в апреле устроился на работу в Тамбове, а в июне месяце началась война, и они как-то очень быстро попали в оккупацию. Причём два раза сначала выбили немцев, потом опять они были. Тяжёлые времена, конечно, были. Бабушка говорила: «Мы ели, хлеб, зерно какое-то было, его мелили на муку и лебеду добавляли, какие-то пекли лепёшки». На рынке покупали квашеный бурак, ну, свёкла квашеная красная. Она говорила и всегда морщилась. Говорила: «Мне так не нравилось!»
А сколько было у них детей?
Пять детей было. Старшая была моя тётя Надежда. Потом Сергей, Алексей, Софья и мама, Анастасия. Пять человек.
В общем, получается, она все тяготы вместе с дедушкой пережила.
Ну да, эти годы разлуки с 1941 по 1943 годы ей, конечно, тяжело было. Он тут был, а она там, в оккупации.
Под немцами. И все дети там были с ней, да?
Не все. Двоих забрали в Германию, интернировали. С тремя детьми она была.
А кого же интернировали?
Старшую дочь, тётю Надю, и следующий был дядя Серёжа. Их угнали. Бабушка переживала. Они там работали у фермера… Или как их называли? Бюргеры. На разных фермах. Их разлучили, но они поддерживали между собой связь.
А потом их вернули? Нашли?
Ну да. Как-то вернулись. Дядя Серёжа, мне кажется, даже от этого бюргера сбежал, когда фронт приближался. Но всё равно, он проходил госпроверку, по-моему, в Новочеркасске.
То есть, он помнил, кто он, откуда он, поэтому нашли друг друга.
Да.
А воссоединилась бабушка с отцом Романом в каком году?
В 1943 году приехали в Тамбов бабушка, моя мама, дядя Лёша и тётя Соня.И у каждого был свой узелок. Бабушка сказала: «Держите и не выпускайте из рук!» Потому что такие времена были. А в узелочках была одежонка детям. И бабушка сказала, что дедушка плохо выглядел, такой худой. Он ещё и лысеть начал…
То есть, за эти три года он похудел. Наверное, из-за них переживал ещё.
Да, ещё и питание. Вот я вспоминаю её слова, она говорит: «Немножко пшена было, я сварила кулеш и никогда не забуду этот звук. Он каждую эту пшеничку ложкой колебал…». То есть, он постоянно испытывал голод. Когда он работал в областной больнице, жалование было небольшое, и фронту надо было помогать, и он сдавал кровь. Очень много раз сдавал кровь несмотря на то, что ему и голодно было, и он худой был, не совсем здоровье хорошее было. После сдачи крови, может быть, кормили, может, даже какие-то денежки давали.
Жизнь была очень скромной. Сначала жили на улице Верховой. Бандитизм был невозможным. Муж хозяйки работал на ремонтном заводе во вторую смену. Он ушёл однажды на работу, а потом пришёл обратно. Говорит: «Света нет, и нас распустили». И в этот момент бревном выбили окно, кто-то с улицы кричит: «Выходи! Открывай!» Хозяин взял топор, встал в простенок между окон и говорит: «Уходите отсюда!» И грозить начал, говорит: «Посмотрим, кто кого!»
Это чудо, что света не было, и он пришёл. А то эти разбойники ворвались бы. То есть, были такие налёты?
Были, да. А потом уже они переехали на другую квартиру. Это на улице Комсомольской. Там дом двухэтажный был, нижний этаж сильно приземлённый. А рядом как раз дом, где жил владыка Лука. Дедушка как раз работал в областной больнице до того момента, когда приехал архиепископ Лука[7] и взял его третьим священником в Покровский собор.
Владыка Лука приехал 19 февраля 1944 года, будучи главным консультантом всех эвакуационных госпиталей, посещая больницы, и они встретились с Вашим дедушкой?
Можно так предположить.
Владыка Лука тогда искал священников, которые не были в расколе, которые были «Тихоновцы». Они часто скрывались в городах, уезжали со своих бывших мест, потому что уже шли гонения. Закрывались храмы, арестовывали священнослужителей, и приходилось менять место жительства, уезжать в большие города, в другие регионы. И история Вашего дедушки, отца Романа Новикова, очень соответствует этому времени.
Он уволился из библиотеки в 1944 году в мае.
Как раз с февраля по май владыка Лука начинает искать священников. Видно, они тут и познакомились, и он берёт его третьим священником в Покровский собор. А бабушка что-то про владыку Луку рассказывала? Или кто-то из тамбовчан?
Мне мама рассказывала, что когда они как-то болели, владыка Лука передал баночку мёда. Он уже в это время знал дедушку и знал, что дети есть. Баночку мёда передал и сказал лечиться. Это моя мама хорошо помнила.
Бабушка, когда приехала из оккупации, привезла оттуда швейную машинку «Зингер», это было её приданое. Она рассказывала, что когда была оккупация, она закопала её в саду в землю. Но самое интересное, что она привезла все-все-все документы, которые были, она их сохранила. Даже её свидетельство об окончании епархиального училища, свидетельство об окончании семинарии дедушкино… Листы большие были сложены в несколько раз. Я так думаю, что она вместе со швейной машинкой, может быть, всё это спрятала, всё сохранилось.
Ну и тут во время войны она уже на этой машинке «Зингер» начала обшивать, и деньжата какие-то появляются?
Нет, она на сторону не шила, она только для своих детей ремонтировала, что-то шила.
В общем, всю жизнь она домохозяйка была, да?
Да, дома. Хотя она в гражданскую войну помогала в госпиталях, стирала бинты. Она говорила: «Я видела такие раны у бойцов, что там даже опарыш заводился». Потом я уже узнал, что это даже не очень плохо.
Да, опарыш дезинфицирует. Иногда даже специально это допускают. Был случай у нас в каком-то госпитале, когда владыка Лука, можно сказать, допустил и разрешил, чтобы опарыш был. А его стали обвинять, что гной, и даже вредители появились. А оказывается, это была методика такая, чтобы они гной выедали, наоборот, дезинфицировали.
Когда они сюда приехали, дядя Лёша ещё мальчишкой был, он устроился в сапожную мастерскую и шил для фронта обувь, помогал, и был награждён медалью за труд. Эта медаль долго-долго у нас лежала. Я его как-то спросил: «Дядь Лёш, Ваша медаль лежит, почему не заберёте?» А он говорит: «Слушай, и правда, надо взять, хоть своим детям показать». Удостоверение-то, наверное, у него было, а медаль лежала у нас. Со Сталиным.
Ну да, со Сталиным. Владыка Лука тоже был награждён в Тамбове такой же медалью.
Ну вот, и он забрал её.
То есть, будучи в Тамбове до того, как поступить в семинарию, отец Алексий работал.
Да. Бабушка рассказывала, что хозяин, у которого он работал, хорошо к нему относился. Даже иногда кусочек хлеба с маслицем давал, потому что он такой худой, измождённый был.
Ну, мальчишка. Он какого года рождения?
Умер он в 1980 году в 50 лет.
То есть, 1930 года. Если в 1943 они приехали, 13 лет ему было. Подросток. Самый рост, есть надо…
Ещё в оккупации бабушка на рынке познакомилась с Серафимой Яковлевной. Её муж во время войны почему-то не был взят в армию. Он работал, не знаю, где, но иногда ему удавалось достать где-то хлебушка настоящего, и он делился. Но это было редко. Можно сказать, это подружка всей её жизни, хотя они виделись только там. Переписывались, но не ездили друг к другу. Потом они увиделись в 1975 году в Москве на вокзале. Они переехали в Мытищи, а бабушка переписывалась с ней, и они договорились, что они встретятся там. И они увиделись через много лет. Я эту сцену наблюдал. Когда они встретились, они обнялись, минут пять стояли, друг к другу прижались, у обеих текут слёзы из глаз. Она пришла со своими дочерями, её дочери тоже плачут. Я сам чуть ли не на слезах тоже. Трогательная такая сцена. Со времён оккупации не виделись.
Когда я ездил в командировку, я один раз у них был. Я как раз у них переночевал ночь, она меня проводила до станции, и я поехал в Троице-Сергееву лавру. Мне интересно было побывать там, посмотреть.
Это какой год?
Это 1979, я как раз закончил институт. Я знал про лавру, дедушка что-то рассказывал, может, даже бабушка рассказывала, мне захотелось посмотреть, потому что на Куликовскую битву Сергий Радонежский благословил… Я помню, что я шёл со станции уже к лавре и увидел такие большие купола, и меня до мурашек пробрало, такой величественный вид открылся! Когда проходил ворота, я думал, ну ворота и ворота, а оказывается, эти ворота проходишь как тоннель. Это была настоящая крепость!
Что ещё Вам там запомнилось? К мощам подходили?
К мощам не помню. Но я помню, что я водички там набрал, попил.
На службе не были?
Я просто постоял. Храм очень большой был, и не в одном месте служба была. А потом я оттуда поехал в Москву. У меня двоюродная сестра там.
В Москве тоже посещали храмы какие-нибудь?
Нет. В Москве мы были только в Кремле.
Скажите, пожалуйста, Ваш дедушка был не особо разговорчив, хотя ведь он был начитанный, говорил проповеди, Вы слышали его проповеди?
Нет, я не слышал его проповеди, потому что в 1955 году я родился, а уже в конце 1960 года он вышел за штат.
То есть с 1960 года он в основном находился дома и иногда служил?
Мне кажется, когда он ходил на кладбище, он там помогал.
Отпевал, наверное?
Не знаю… Он брал меня с собой, там что-то делал, помогал.
То есть ему уже было тяжело служить? А он какого года рождения?
Он родился 6 августа 1888 года.
А скончался дедушка когда?
Скончался он 20 апреля 1973 года.
Его сын Алексей пошёл по его стопам. А Сергей кем стал?
Он работал на мебельной фабрике. А последнее время он работал на заводе полимермаш[8] слесарем.
Отец Алексий, получается, один из первых, кто пошёл в открывшуюся семинарию, да?
Про семинарию ничего не могу сказать, не знаю просто. То, что в академии учился, это знаю.
Отец Роман, наверное, гордился своим сыном. Когда отец Алексий приезжал, может быть, церковные песни какие-то пели? Были такие собрания, например, в день именин? Как отмечали именины?
Именины-то отмечали, но песни не пели. Собирались все родственники. Дни рождения как-то не отмечали, а вот День Ангела отмечали.
А ещё что отмечали? Какие праздники?
На Рождество приходили к нам всегда гости, на Пасху тоже. Народ славил, дети приходили, я тоже ходил славить.
Во сколько начинали ходить? Вечером или утром?
Утром, часов с семи утра.
А что давали вам? Покушать или пятачок?
Кто пятачок, кто печенюшку, кто пирожок. Вот так вот.
А как славили?
Как написано, «Рождество Твое, Христе Боже наш…». И дальше, дальше.
Понятно, тропарь. А может быть, какие-то ещё канты, песни, стихи какие-нибудь духовные нет?
Нет.
Понятно. А ёлку наряжали?
К новому году ёлка уже стояла. И игрушки с тех пор ещё сохранились. Сын мне говорит: «Никуда их не девай, я их заберу».
А икона как-то убиралась? Были рушники какие-то? Угол как был оформлен, где молились?
Угол в зале был оформлен. В зале стоял такой маленький шкафчик, а там у дедушки была Дарохранительница. И иконы были в этом же углу. Была такая угловая полочка, и на ней стояли все иконы. Но мне не разрешалось туда лазить и трогать ничего.
А Вы видели, как бабушка и дедушка молились?
Бабушку я видел, как она молилась утром и вечером. А у дедушки была своя комнатка. Прохладная, хотя печка там была, но я не помню, чтобы её топили. Он молился в своей комнате. Я не помню, чтобы у него были хорошие иконы. У него в комнате были маленькие иконки. У нас и сейчас они сохранились. Я говорю, надо их сохранить.
Литографии цветные?
Может быть, они и цветные, вставлены в рамку под плёнкой, что ли. Наверное, 1950-х годов. Богородица, Вера, Надежда Любовь и София, ещё какая-то есть.
А Вас на молитву специально не ставили? Не привлекали к этому?
Меня дедушка учил молитвам: «Отче Наш» и Богородице.
А как он Вам говорил употреблять эти молитвы?
Он мне не говорил, как употреблять, я просто на слух воспринимал и запоминал.
Часто причащались в семье?
Я могу про себя сказать. Нет, не очень часто, по праздникам большим.
На Пасху кто ходил освящать пасхальную пищу?
Бабушка ходила.
А как это готовилось? Вечером накануне?
Бабушка готовить начинала уже дня за два, наверное, даже за три. Она делала пасху из творога. Нам творог привозили, молоко, сметану, ряженку из Арапово[9] на лошадке, на телеге летом и санях зимой. Тётя Паша была такая, вот они привозили. И бабушка из этого творога делала пасху сама.
Тётя Паша – это ваша знакомая была?
Бабушка как-то с ней познакомилась. Они не только нам привозили, многим. И вот когда они уезжали, то они меня на лошадке иногда прокатят, и на санях, и на тележке, мне интересно было. И вот бабушка делала пасху, куличи сама пекла. Мама моя тоже пекла куличи всегда сама, были настоящие домашние куличи.
А разговлялись после ночной службы? Вы ходили тоже на ночную?
Я на ночную ходил один раз. Но это уже я учился в школе. Мы были в Покровском соборе. Часа, наверное, в три домой пришли. Пешком шли, потому что транспорт никакой не ходил. Пешочком пришли и сразу легли спать. Разговлялись уже утром.
А утром на Пасху посещали кладбище?
Нет, на Пасху не посещали. И бабушка, и мама потом мне говорили, что на саму Пасху лучше не ходить. Я и сейчас стараюсь побывать перед Пасхой, допустим, в Вербное воскресенье.
А после Пасхи когда? На Радоницу?
Ну, я тогда не знал про Радоницу. А когда ещё дедушка был жив, не к кому было и ходить-то на кладбище Петропавловское, у нас ещё никто не умер.
А Вы где жили?
Мичуринский тупик, 7.
Люди посещали Вашего дедушку на дому?
Они приходили и в тот дом, и туда, где мы сейчас живем, на улицу Кирова.Мы переехали на улицу Кирова в 1966 году. До нас там жил мой дядя Лёша, а он переводился в Петрозаводск. Им нужно было быстрее дом этот куда-то деть, и предложили нам, чтобы мы переехали туда.
Понятно. И люди верующие приходили к дедушке за советом?
Да. К нему приходили и, в общем-то, не совсем уж редко.
Приходили поговорить с ним, попросить о молитве…
Да, попросить о молитве. Иногда он запишет, кого поминать, а кто-то приходил со своими проблемами. Я говорил, что он руками сделать ничего не мог, а вот как гуманитарий он знал право, знал медицину, он интересовался астрономией. В 1960-х годах дедушке была прислана книга, «Элементарная астрономия» называлась. А потом, когда я в институте учился, у меня товарищ увлекался астрономией, я ему подарил эту книгу.
Приходили по разным причинам: кто-то болел, допустим, у кого-то муж пил или кто-то из родственников болел. Вот дедушка выслушивал и иногда просто советовал. Если видел, что человек нуждается в лечении, он так ненавязчиво говорил: «Я, конечно, буду молиться, но я Вам советую, обратитесь к врачу» или «покажите мужа врачу» или ребёнка. Чтобы самолечением не занимались. А иногда давал какую-то, я так называю, юридическую справку или толкование.
То есть совет, что надо сделать.
Да. Некоторые благодарили, давали денежку. Он, конечно, отказывался, а если настаивали, он эти денежки клал в карман, но они не использовались в семейных нуждах. А приходил другой человек, говорил, как у него всё плохо, а некоторые приходили: «Муж не работает…». Он эту денежку доставал и давал им.
В общем, у него тут же из рук это всё уходило на людей.
Полежали – отдал. Ну да, вот он такой был.
А ведь книг было очень много у дедушки в комнате, да?
У него было много книг, да. Шкаф был книжный, были книги там. И он перед смертью бабушке говорил: «Пусть возьмёт Лёша, сын, а остальное отдадите в Тамбовскую епархию». И вот отец Николай Степанов забирал их у нас, он приезжал на машине и эти книжки забирал у нас.
Отец Роман же с владыкой Лукой общался, у него даже и от владыки Луки были книги.
Да.
Владыка уехал, он многое тут оставил, тем более он соседом был. Отец Роман-то сосед по домам, когда жили на Комсомольской. Владыка Лука ему что-то передавал, оставлял. Тем более, он был библиотекарем. Кому, как не библиотекарю, передать?
Я про дедушку ещё хочу сказать. Мало того, что он медициной интересовался, я передал Щукину в музей[10] его книги, которые у бабушки хранились. Это справочник врача два тома, справочник фельдшера, учебник 1936 года, по которому, наверное, мама училась, она медучилище заканчивала, потом ещё по микробиологии. И ещё я передал тонометр ртутный, не знал куда его деть. Я звонил и в МЧС, и в санэпидстанцию, и в управляющую компанию какую-то зашёл, они говорят: «Мы только термометры принимаем». А Щукину предложил, он и взял.
В комнате у дедушки стояла кровать, я бы сказал, подростковая. Он был небольшого росточка, и ещё у него был сколиоз. Кровать стояла, шкаф, письменный стол, на нём чернильный прибор, столик стоял отдельный, бабушка ему приносила туда кушать.
Он там чай пил?
Я чай не помню, он больше кисель пил, может, и чай. Ему бабушка принесёт хлеб, он корочки обрезал, складывал в баночку, а потом, когда набиралось, заливал водой, ложечку сахара туда положит, они размокали, и он их тоже кушал.
То есть скромный был очень, бережливый был?
Да, но к хлебу отношение у него было особое. А ещё на этом столике у дедушки стояла кастрюлька, и в ней была кипячёная вода холодная и тряпочка рядом лежала. Он каждое утро, когда просыпался, прежде чем одеться, обтирался. Это было закаливание.
А когда Вы в школу пошли, знали люди, что Вы внук священника?
Знали. И соседи знали.
В какой школе Вы были?
В 23 школе я учился.
Не было каких-то препятствий, гонений, выговоров?
Нет. Я даже вспоминаю такой случай. Раньше чулки носили, мама сшила мне лиф такой, у меня там на резинках чулки были, и на лифе у меня всегда на булавке приколот был крестик. Я булавочкой прикалывал и всё время ходил с крестиком. И вот я помню, нам делали прививку, начали раздеваться, и естественно, все на меня уставились. Удивились, но никто не посмеялся.
Это в каком классе?
Может, класс второй.
А вообще были какие-то случаи? Ведь веру свою особо нельзя было проявлять.
Как-то мы шли в храм. Мама с бабушкой шли немножко впереди, я в шаге – в двух от них позади шёл. А там недалеко школу уже построили и рейды устраивали. Меня за руку схватили: «Ты что, в церковь идёшь?» Я говорю: «Да». – «А зачем ты туда идёшь?» Я говорю: «Надо!» Бабушка с мамой уже прошли, а меня задержали, схватили за рукав так крепко, ну я вырвал свою руку и пошёл. А потом мама с бабушкой спросили: «Чего он?» Я говорю: «Что-то остановили, спрашивали, за чем в церковь иду».
Это на Пасху такие рейды были?
Нет, это было какое-то воскресенье, наверное.
Патруль. Они с красной повязкой были? В штатском?
Не помню. Какой-то парень…
Комсомольцы, скорее всего.
Ну, я как-то не смутился, думаю, моё дело.
А в каком классе Вы были?
Не помню, может быть, во втором, может быть, в третьем.
Такой маленький?
Я до четвёртого класса учился в 23-й школе, а потом мы переехали.
Но уже такой Вы были… вырвали руку…
Ну я освободился, вырвал свой рукав и пошёл. Что я с ними буду разговаривать?
«Моё дело!»
Моё дело, да. Мне надо, я и иду. Вы знаете, я каких-то комплексов по поводу того, что дедушка был священником, даже не испытывал. Мне никто вопросов не задавал, и я как-то не стеснялся этого. Более того, я с ним всегда ходил. И когда мы переехали на улицу Кирова, я его провожал, сопровождал. Он ходил, ему хотелось познакомиться не только с нашей улицей, но и с другими.
Он был одет в священническое или всё-таки ходил по улице в пиджаке?
Он ходил в пальто. Мы как-то ближе к осени всегда ходили. Летом жарко, может быть, было. Ну, может, и летом ходили, но он в кителе тогда ходил просто. У него был пиджачок такой, я его кителем называл.Всегда брал с собой сумочку дерматиновую.
Он ходил в валенках?
Зимой в валенках, а летом в сапогах. И у него даже было такое приспособление, из дерева сделанное, чтобы снимать сапоги.
В принципе, понятно, что борода, длинное пальто, но подрясника не было видно?
Он его не носил.
Скуфью он тоже не носил? Он шляпу, наверное, носил, да?
Шляпу носил.
То есть, по городу не было принято священникам ходить в облачении, правильно?
Он уже был пенсионером, поэтому, ходил в домашнем, можно сказать.
А с учёбой так сложилось у меня. Я закончил 8 классов, поступил в 9-й класс, а потом перед каникулами, перед ноябрьскими праздниками я заболел. Сначала у меня ангина была, потом живот заболел. Вызвали врача, приехал врач Скорой помощи, посмотрел, вроде, ничего. Второй раз приезжал тот же самый врач. А когда уже приехал третий врач, он говорит: «А чего вы так поздно вызвали?» Мы сказали, что два раза приезжал к нам врач. Он сказал: «Срочно его в больницу». Меня на носилки и в больницу, у меня оказался гнойный аппендицит и даже перитонит. Я долго лежал в больнице. Выписали, разные осложнения были. Потом намеревался пойти в школу – заболел желтухой, положили в инфекционную больницу, лежал я тоже долго, потому что потом тоже какое-то осложнение было. В общей сложности я месяцев пять, наверное, не посещал школу, но я по учебникам занимался. Потом больницы мои закончились, выздоровел, пришёл в школу, и как раз была самостоятельная работа. Я написал самостоятельную работу и был уверен, что я справился, но я получил такую жирную двойку, подчеркнутую с точкой. Я понял, что всё это самообразование моё никчёмное. Я всё собрал в портфель, попрощался со своими одноклассниками и пошёл домой, сказал, что я больше не буду приходить на учёбу.
Оказалось, Вам некогда уже было учиться, да?
Это был уже конец апреля. Потом май – и всё, там уже июнь и каникулы. Правда, приходил классный руководитель к нам раза два, уговаривал, чтобы я пришёл: «Мы тебя на осень оставим, мы тебя подтянем». Но я знал, как у нас эти двоечники ходили, а толку никакого не было. В общем, сосед принял участие в моей жизни: «Что ты мотаешься, не учишься?» Я рассказал всю историю. Он говорит: «А ты не хочешь в ПТУ?» Я говорю: «Я не против. Да как-то неудобно и стыдно как-то». Он хотел, чтобы я наладчиком радиоаппаратуры был в профтехучилище каком-нибудь. Но оказалось, что это после 10 лет только можно было. Тогда он позвонил в профтехучилище седьмое, среднее ПТУ, и я поступил туда. Я закончил десятилетку и приобрёл специальность токаря. О чём я в общем-то совсем не жалею, потому что это хорошая школа. Хотя, когда мама пошла за документами, она разговаривала сначала с завучем, потом с директором. А директор вышел, выдал ей моё личное дело и сказал: «Идите, куда хотите, там одно отребье, там все с галёрки, и ничего путного не выйдет». Ну а вот видите? Получилось всё хорошо. Я закончил училище с отличием, приравнивался к медалисту. Сдавал всего лишь один экзамен в ТИХМ, сдал его блестяще, и был зачислен.
Там тоже все знали, что у меня дедушка был священником, потому что в нашей группе училась девушка, она жила рядом с моей двоюродной сестрой, они друг ко другу в гости ходили. Я её знал, и она меня знала, и она, естественно, знала, что мой дедушка был священником. Никогда никто ничего не говорил.
Я на четвёртом курсе в больнице лежал, сотрясение мозга у меня было, а тут курсовые надо было защищать и лабораторки разные сдавать. А у меня в тонких линиях курсовой проект был по станкам, я спроектировал коробку скоростей очень сложную. И в тонких линиях у меня было всё начерчено. И вот из нашей группы две девушки пришли, бабушка проводила их в комнату, где я был. Раньше я в другой комнате спал, а когда дедушка умер, я перешёл в его комнату. Я сам себе сделал этажерочку примитивную, у меня там книжки, тетрадки лежали. Они взяли мои лабораторные работы, взяли мои чертежи, обвели всё. А естественно, в комнате висела икона. И меня нисколько не смутило, что они пришли и всё это видели. Ну и ничего страшного не было.
Многие всё-таки верующими были.
Каких-то насмешек не было.
Слава Богу, слава Богу.
Да если бы кто-то что-то и сказал, я бы особого значения не придал.
А со своим дядей, с отцом Алексием, Вы как-то общались? Помните его?
Да, он к нам приезжал часто. В год раза два точно приезжал. И я к ним ездил в Петрозаводск.
И на службах у него были?
Да, был. Была церковь в Петрозаводске, на Неглинке[11], она называлась. Неглинка — это река, как ручей, говорят, что по весне она более полноводная. А когда-то давно и рыба шла на нерест по этой реке.
Отец Алексий такой статный, видный был.
Высокий. Я его любил, он хороший был.
Добродушный, да? Его, наверное, прихожане любили?
Я думаю, да. Он мне нравился. Добросовестный, трудолюбивый, конечно.
Когда я общался с отцом Николаем Степановым, я помню, как он поминал отца Алексия Новикова, и как люди говорили о нём очень хорошо.
Он приезжал к нам. Ему нравилось приезжать. Он старался поработать на воздухе, в саду. Иногда мы с ним ходили до пригородного леса, до плотины, я удочку брал, рыбёшек ловили. Один раз он приезжал, мы даже на лодке катались. Помню, он сказал: «Что-нибудь с собой собери», я собрал лук, редиску, картошку. В общем, поплавали, назад вернулись.
Пикник был на природе?
Да не пикник, просто так. Хотел побыть на воздухе, подышать. Он когда жил в Петрозаводске, жена его стремилась, конечно, в Ленинград, потому что там её отец жил, там её родня вся была. А ему нравился Петрозаводский воздух, тоже чистый, хороший воздух. Помню, письмо его бабушка читала: «Проехал я этот дымный Ленинград, уже подъезжаю к Петрозаводску, дышу полной грудью».
Вот говорили, что его перетянули в Ленинград, и он скончался там. Что не по его здоровью…
Когда приехали Ваш дядя, отец Алексий Новиков, и отец Николай Степанов, то они начали свататься. И вот отец Николай Степанов посватался к студентке пединститута иняза, и она вышла за него замуж. А одна девчонка от зависти взяла и настучала. Пришла сюда (где сейчас храм, здесь была комсомольская организация, парт ячейка) и пожаловалась, сказала, что выпускница четвёртого курса вышла замуж за семинариста, за академиста.
В этом конце коридора, где мы с Вами находимся, была приёмная директора пединститута. Это же здание старое, здесь был храм института благородных девиц. В советское время здесь был госпиталь, и там, где был алтарь, была операционная владыки Луки, а потом директор пединститута.
И вот здесь, в этом самом месте, где мы сейчас с Вами сидим, был напечатан приказ об отчислении. Ей, Нине Петровне Степановой, тогда Нине Шишкиной, не дали сдать госэкзамен, не дали ей последний экзамен закончить. Представляете? И вот это то самое место, где был написан приказ об её отчислении. Поэтому я стараюсь собрать всё в память о них. А Ваш дядя, скорее всего, на их свадьбе был. Они же однокашники.
Да, наверное.
Конечно, они же вместе выпускались. А ещё судьбы каких-то священников Вы знаете? На улице Кирова много же жило священнослужителей.
Я знал Сперанского.
Ух ты! Отца Михаила? Протоиерей Михаил Сперанский[12] во время войны открывал в Рассказово храм. И когда владыка Лука приехал, они очень активно общались, и он даже был потом настоятелем Покровского собора. А потом стал ректором Ленинградской академии. И, видимо, Ваш дядя, отец Алексий Новиков, при нём-то вместе с отцом Николаем Степановым и учились. Сперанский взял отца Николая Степанова, значит, и Вашего дядю он взял.
Мало того, он венчал моего дядю. Самое интересное, у нас есть фотография этого венчания. Было две. Одну я подарил Гнатюку Андрею Ивановичу[13]. Он написал книгу. Я начал её просматривать и читать, смотрю – фотография Сперанского. Прочитал, и вот узнал, что его студенты очень любили. Он играл на каком-то инструменте.
А к вам приходил он домой?
К нам приходил.
У него дом был где-то на Кирова, да?
Не знаю, дом был или нет. Но он приезжал обычно летом. Помню, как он ходил, бородка у него седая, конечно, с тростью тоже китель у него такой светлый был. И он ходил по улице, рассматривал дома, а мы играли в футбол. Он останавливался посмотреть и даже разговаривал с нами, о чём, не знаю, но интересовался.
Он был шутливый, да?
Да. И он приходил к нам в гости, раза три был у нас в гостях. Он был очень талантливый рассказчик. Он занимал какую-то общественную должность, за границей бывал, там какие-то конференции были. И когда он приходил, он рассказывал обо всём. Мне было 11 лет, а может 12, я особо не понимал, но он рассказывал так, что мне было интересно просто слушать его. Он так как-то интересно рассказывал, захватывал внимание. Я иногда тоже сяду где-нибудь в сторонке и слушаю. И он человек такой необычный был. Он пил чай всегда 3-4 чашки, бабушка всегда накладывала варенье вишнёвое, ещё какое-то, вот он возьмёт на кончике ложечки это варенье – чашку выпил. И дедушка его слушал, какие-то вопросы задавал. Ещё дедушку проведывал диакон Василий Малин.
Они вместе при владыке Луке служили. В 1944 году отца Василия Малина, владыка Лука, рукоположил во диакона. Потом он стал протодиаконом, и они переписывались с владыкой Лукой.
Он мне всегда представлялся таким высоким, огромным, и он всегда, когда приходил к нам в гости, залезет в карман и мне шоколадку даст. Он много раз приходил.
То есть, получается, отец Роман окормлял его, наверное. Может он даже его духовником был?
Я не знаю.
Такое могло быть, потому что отец Роман служил в Покровском, и как раз рукоположили отца Василия.
Ещё на нашей улице жил отец Василий Марков. Когда дедушка умирал в 1973 году, так получилось, что я дома был, не знаю, почему. Это было во второй половине дня, может, учёбу закончил уже. Бабушка говорит: «Что-то он ничего не ест». Я ему говорю: «Дедушка, может ты чайку попьёшь?» А он говорит: «Да». Бабушка ему быстренько сделала чаю, он совсем мало попил и начал умирать. Какие-то хрипы пошли, и бабушка мне говорит: «Быстро к отцу Василию!» Я знал, где он живёт. Я сел на велосипед и поехал к нему, он быстро пришёл. Я не знаю, он умер или не умер к этому моменту. Он почитал молитву.
Над ним читал, да? Или исповедовал? Может, успел?
Нет. Потом его в этот же вечер забрали в церковь. Народу приходило много. Приезжал дядя Лёша. Приезжал, по-моему, из Люберец его товарищ.
Однокашник, священник тоже?
Не могу сказать, он в гражданском приезжал. Рассказывал, что когда они учились, то думали, что он пойдёт в науку. По своей учёбе, по поведению и действиям. Говорит: «Мы уже спать ложимся, а он всё стоит за конторкой, книжки читает, что-то выписывает». Такой вот он был.
Ну время было, видите, какое, гражданская война, поэтому в науку не пришлось.
Нет, академию-то он закончил.
Нет, понятно, потом он преподавал, я про другое. Дальше-то не дали ему в науку пойти. Жизнь тяжеленная пошла…
Конечно, времена трудные были, и лишений было много. К концу жизни он видел плохо, у него слепота начиналась. Но он никогда не жаловался, никогда не роптал. Этого вообще не было.
Бабушка мне рассказывала, что трудно было, но я хочу сказать, какая она была сильная женщина и мудрая! Моим воспитанием занималась в основном она, потому что денег мало было, бабушка пенсию не получала, дедушка получал пенсию, ему назначили 40 рублей, а мама работала. У неё маленькая тоже зарплата была, она работала на полторы ставки, она с утра до вечера была на работе, а бабушка меня к труду приучала, она меня рано научила пилить, колоть дрова. Потом, может быть, лет пять, может, около шести мне было, она говорит: «Сынок, – она меня так звала, сынок. – Мне нужно ящик сделать». А у нас ничего не было. Она говорит: «Давай мы с тобой сходим в магазин». Мы принесли ящик из-под рыбы, из-под камбалы весь какой-то жёлтый. Она мне говорит: «Ты вот этот ящик возьми, разбери, посмотри, как он сделан». Я его разобрал, все вольты распрямил. Она мне дала размер, и всё. Я посмотрел, как был этот ящик сделан, и сделал я ей ящик под рассаду, что ли. Она была довольна, даже меня похвалила. Топор у нас был, пила была, молоток был. Она купила мне клещи. Она называла их «клипцанки». Я вот её некоторые слова сейчас вспоминаю и записываю. Уже, наверное, слов 10 или 11. Ну, например, вот «с бусаринкой» она говорила.
А это же значит?
С чудинкой.
Сама она откуда?
Она из села Волчье Ливенского уезда Орловской губернии.
Помню, я бабушке однажды сказал: «Что-то друзей у меня особо нет», а она говорит: «Знаешь, друг – это тот, кто последний кусок хлеба разделит и вместе с тобой заплачет. Вот это друг. А другие – это так…».
Ну да, знакомые, приятели.
Почему я и говорю, что она мудрая была.
Бабушка уже где-то в конце 1980-х скончалась?
Да. Она уже старенькая была. Мама, когда уходила, утром покормит её и оставляла на табуреточке что-то покушать. И вот почему-то я не работал в этот день, отгул, может быть, брал, я зашёл: «Бабушка, как ты себя чувствуешь, как дела?» Она говорит: «Пора мне. Мне уже хорониться надо». Я уже потом понял, она считала, что она как бы в тяжесть. Хотя, я хочу сказать, она никакой обузой нам не была. Даже когда старенькая уже была и еле-еле ходила, потому что она ломала ключицу. Вышла из дома, оступилась, упала и сломала. Врач приехал, говорит, что не срастётся, потому что ей было уже далеко больше 80-ти, а у неё срослось всё. И когда вызвали недели через две врача на дом, он приехал, посмотрел, говорит: «Странное дело, всё срослось».
А бабушка у кого окормлялась? С каким-то священником она общалась? Кто-то её исповедовал?
Не знаю.
Получается, дедушка такой подвижник был, аскет по жизни, скромный, бабушка – активная, помощница, всё делала безропотно тоже. Всё они выдержали и, по сути, они в Вашем становлении сыграли свою роль.
Да.
Спасибо Вам большое за Ваши интересные воспоминания.
[1] ОАО «Тамбовский завод «Революционный труд»» производит специальные средства связи и радиоэлектронной борьбы.
[2] Протоиерей Роман Новиков (06.08.1888-20.04.1973), третий священник Покровского собора города Тамбова.
[3] Тамбовский государственный технический университет – высшее учебное заведение Тамбовской области по подготовке специалистов в различных отраслях техники и технологий. Основан в 1958 году.
[4] Храм во имя первоверховных святых апостолов Петра и Павла находится в г. Тамбове на Петропавловском кладбище.
[5] Протоиерей Алексий Новиков (1930-1980).
[6] Протоиерей Николай Степанов (1931-2008) родился в селе Нижне-Спасское Рассказовского района Тамбовской области. В 1953 году окончил Саратовскую духовную семинарию. В 1957 году окончил Ленинградскую духовную академию с учёной степенью кандидата богословия, в том же году архиепископом Тамбовским и Мичуринским Иоасафом (Журмановым) был рукоположен во диакона, а затем во священника и назначен клириком Покровского собора города Тамбова. В 1970 году митрополитом Тамбовским и Мичуринским Антонием назначен настоятелем Покровского собора г. Тамбова и продолжал исполнять это церковное послушание до конца жизни.
[7] Святитель Лука Крымский был архиепископом Тамбовским и Мичуринским в 1944–1946 годах.
[8] Завод Тамбовполимермаш – первое упоминание о строительстве завода приходится на 1950 год, когда Ленинградским институтом по проектированию заводов машиностроения и приборостроения «Гипромашприбор» были выполнены инженерно-геологические изыскания. На основании решения Совета Министров СССР в 1951 году начато строительство Тамбовского завода химического машиностроения как специализированного предприятия по изготовлению редукторов для комплектации химической аппаратуры, изготавливаемой заводами Минхиммаша. 15 марта 1966 г. в связи с необходимостью приведения наименования завода в соответствие с его профилем «Тамбовхиммаш» переименован в Тамбовский завод полимерного машиностроения.
[9] Возможно, имеется в виду село Красносвободное в Тамбовской области. До 1918 года этот населённый пункт носил название Богородицко-Арапово.
[10] «Музей Греха» в г. Тамбове, созданный патологоанатомом Юрием Кирилловичем Щукиным, – это коллекция медицинских патологий, собранная для иллюстрации последствий пагубных человеческих пороков — пьянства, наркомании, курения и т. д.
[11] Церковь во имя святой великомученицы Екатерины в Петрозаводске, расположенная на территории Неглинского кладбища.
[12] Протоиерей Михаил Сперанский (1888-1984).
[13] Андрей Иванович Гнатюк — тамбовский коллекционер, создатель издательского проекта «Тамбовская губерния на дореволюционных открытках».
