Протоиерей Димитрий Конев
ФИО, сан: протоиерей Димитрий Конев
Год рождения: 1936
Место рождения и возрастания: Костромская область, Нерехтский район, деревня Бекнево; г. Нерехта
Социальное происхождение: из семьи рабочих
Образование: Ленинградская духовная семинария
Место проживания в настоящее время: г. Ярославль
Дата записи интервью: 19.09.2024
Батюшка, расскажите, пожалуйста, о себе, о Вашей семье, о Вашем детстве и юности. Были ли Ваши родители (или другие члены семьи) верующими?
Я родился 10 августа 1936 года в деревне Бекнево Нерехтского района Костромской области в семье рабочих. Мои родители были верующими людьми. С детства я ходил с ними в храм. Отец даже на клиросе пел. Он, бывало, подшивал валенки и пел: «Радуйся, Николае, великий чудотворче». Во время войны в 1941 году отца взяли на фронт. Всю войну он был на Дальнем Востоке. А когда вернулся, мы переехали в Нерехту. Там отец устроился на завод.
Когда и где Вы приняли Крещение? Были ли Вы крещены в детстве?
Меня крестили маленьким в Успенском храме. Это наш сельский приход в Нерехтском районе, село Тетеринское. Рядом с храмом похоронены моя бабушка, а также брат Алексей и сестра Валентина, скончавшиеся во младенчестве. Этот храм находился в четырёх километрах от нашего дома, мы туда пешком ходили. Мать нас водила. Чудом храм не закрыли. Я по сей день удивляюсь.
Были ли дома иконы, религиозная литература: Священное Писание, молитвослов?
Иконы были. Мать нас учила вставать на колени и молиться. Когда я пошёл в армию, она благословила меня иконой, всё по-православному.
А религиозная литература была у Вас дома?
Тогда книг не было. Трудно было с ними.
Показывали ли Вы свою религиозность в школе? Были ли в Вашем классе верующие, кроме Вас?
Из моего класса один я только ходил в храм. Гонения и преследования были, но мы были маленькие и многого не понимали, но чувствовали. Вели себя все осторожно. Одноклассники знали, что я верующий. Относились ко мне нормально, нечего было делить. Голодуха была, карточная система. Я был нищий. Собирал милостыньку, было время. Во время каникул пастухом был. С рассвета и до полуночи. И так четыре лета подряд.
«Кончил курс своей науки,
Сдал экзамен в пастухи.
Сел на кочку и заплакал.
Тёлушки, куда пошли?»
В Нерехте был храм, туда мы и ходили. Во время богослужения я прислушивался к чтению молитв, пению, и таким образом всё потихоньку запоминал. Старший брат Владимир устроился псаломщиком в село Никольское Ярославской области. Он там два года был псаломщиком, ему ещё не было 17 лет. Потом он ушёл в семинарию в Загорск, отучился полтора года и в 1952 году стал священником. Он служил здесь у нас в соборе четыре года. А потом его перевели в Тутаев. Там он отслужил 40 лет и скончался. А я на пять лет его моложе. Во многом именно он повлиял на мой выбор стать священником.
Когда уже в Ярославле я стал ходить в храм, со мной приключился такой случай. Мне не было ещё 18 лет. Один знакомый священник, отец Николай из села Курилово, пригласил меня помочь ему на престольном празднике святителя Николая зимой. Я пошёл к отцу Никодиму (Ротову), он был секретарём епархии, чтобы спросить, как мне поступить, потому что уполномоченный пристально за мной следил и даже вызывал к себе и обещал устроить меня на учёбу, на работу, лишь бы я не ходил в храм. Но ничего у него так и не получилось. На праздник в Курилово я тогда попал с разрешения отца Никодима. Туда пришла секретарь уполномоченного и, увидев меня, стала спрашивать, что за молодой человек. На следующий день отцу Никодиму сделали выговор за меня. Он мне говорит: «Знаешь, что? Мне попало за тебя от уполномоченного».
После этого я уехал в Костромскую область, где пробыл всё лето. Там я прислуживал и иподиаконствовал при архиерее. На буднях пел и читал на клиросе. Костромским архиереем был тогда епископ Иоанн (Разумов). До этого он был наместником Троице-Сергиевой лавры. После посвящения его первый епархией была Кострома, потом его перевели во Псков.
Он мне и дал рекомендацию на поступление в семинарию. Но, что интересно, забегаю вперёд, когда я отслужил в армии, окончил семинарию и обратно вернулся в Ярославль, я снова встретился с уполномоченным (который гнал меня) для того, чтобы получить регистрацию. Он молчит, и я молчу. Он выписывает регистрацию и говорит: «Не нарушай закон». И всё, больше ничего не сказал.
Когда и как у Вас появилась мысль посвятить свою жизнь служению в священном сане?
На желание служить в Церкви во многом повлиял мой старший брат Владимир, который стал священником.
Каким был Ваш путь поступления в духовную школу?
Я поступил в 1954 году в семинарию, год проучился, на второй пришла повестка. Далее – служба в армии. В то время многих ребят из семинарии беспощадно забирали в армию. Служил в зенитной батарее в Калининградской области, в городе Балтийске. Потом вернулся и продолжил обучение.
Как Вы относились к антирелигиозной кампании и пропаганде научного атеизма? Какие проявления антицерковной пропаганды Вам запомнились и почему.
Были атеистические газеты, писали всякое. Как приближается Пасха, так обязательно статья. Двунадесятый праздник – статья. Всё перевернут.
Вот в армии был у меня случай. В то время, в 1950-х – 1960-х годах, была мода отказываться от Бога. Официально и открыто. К нам в часть пришла газета «Комсомольская правда». На двух полосах была написана статья. А написал её, что интересно, выпускник Ленинградской семинарии и академии, который отказался от веры. Командир вызвал меня к себе. Знал, что я верующий. Меня в армию забрали после первого курса семинарии. Поэтому, когда я там оказался, меня всячески обзывали: ты поп, ты негодяй, ты проходимец, ты обманщик да ты такой-сякой. Только по морде не давали, остальное всё было. Командир по политической части зазывал в комсомол. Я говорю: будет желание, тогда пойду. Он мне покоя не давал. Я всё ждал, когда он от меня отстанет. Потом надоело ему, отстал, слава Богу.
Так вот, вечером вызывает меня командир. Обычно днём всё это происходило, а тут вечером. Думаю, что-нибудь случилось. Он подаёт стул: «Садись». Газету «Комсомольская правда» подаёт. Вот, прочитай и мне доложи своё соображение. Читаю – ой, ой, ой, ой, что там написано. Я думаю: «Как же так?! Тебя поили, кормили, учили 8 лет. А ты такую грязищу пишешь! Страшное дело». Ну, на другой день я к нему прихожу. Говорю: «Товарищ командир, Ваше приказание выполнено». – «Садись, рассказывай. Ну и как тебе?» Я говорю: «Как? Очень просто. Вы командир, я Ваш подчинённый. Если бы я отказался от присяги и передал кому-нибудь сведения военной тайны, что бы мне за это было? Трибунал и тюрьма. Написавшего эту статью в тюрьму не посадят, но он будет отлучён от Церкви. Вот наказание – отлучение от Церкви». Командир сказал: «Всё, свободен». Нажим был сильнейший. Ну, видимо, нервишки не у всех выдерживали.
Отмечали скромно, ходили в церковь. Ничего особенного не было.
Посещали ли Вы в качестве паломника святые места?
Я ездил в Псково-Печерский монастырь. В лавре был в Загорске. Там в семинарии ночевал и в столовой питался. В Покровскую церковь ходил. И что интересно, в советское время в Загорске пассажирские поезда не останавливались, чтобы народ не ходил в лавру. Люди доезжали до ближайшей станции, потом садились на электричку и таким образом туда попадали.
Расскажите, пожалуйста, о семинарии, о преподавателях, питании, дисциплине, послушаниях, внебогослужебном общении со студентами и преподавателями в годы студенчества.
Во-первых, вспоминаю ожидание от предстоящей учёбы, о том, как всё будет. Волнительно. Преподаватели были ещё прежние, старой школы. Ректором был протоиерей Михаил Сперанский, он ещё до революции был. Инспектор – Лев Николаевич Парийский. Профессор Николай Дмитриевич Успенский преподавал нам церковный устав. Вот он говорил: «Мой предмет учите. Запомните, грош вам будет цена, если вы будете на приходе, и бабушка вас будет учить. Это вы должны учить её, а не она вас». Строгий был. Ставил оценки беспощадно. И пятёрки, и двойки.
А дисциплина?
Дисциплина была строгая. В семь часов подъём. В восемь часов – на утреннюю молитву, потом – на завтрак. Кормили нас отменно. Я бывал в подвале, там видел большие запасы. И селёдка, и рыба, и картошка, и помидоры, и огурцы, а также колбаса, и сосиски, сардельки – всё было. Кормили бесплатно, плюс форму выдавали. После завтрака первый урок и так по шесть уроков каждый день по сорок пять минут. Кроме праздников и воскресенья. В воскресные и праздничные дни занятия отменялись, все были в церкви. Там у нас своя церковь была в честь апостола Иоанна Богослова. Поющие пели на клиросе, а остальные молились в храме.
Послушания были разные. Семинария и академия по списку обязательно дежурили по столовой. У меня было послушание петь в домовой церкви при епархиальном управлении. Оно располагалось в лавре. Была специальная группа певчих, управлял хором студент Павел Алеш – даровитый, музыкальный чех. При закрытых дверях служили Всенощное бдение и литургию. Службы совершал отец Владимир Котляров, будущий митрополит Санкт-Петербургский. Он был иереем с белым крестиком. Когда митрополит не служил, он молился, а мы пели.
Кто тогда был управляющим Ленинградской епархией?
За время моей учёбы было четыре митрополита. Первый был митрополит Григорий (Чуков), которого хотели расстрелять. Второй – митрополит Елевферий (Воронцов), который в 1959 открыл лавру. Третий был владыка Питирим (Свиридов), который меня посвятил в чтецы на 4-м курсе. Четвёртый – митрополит Гурий (Егоров).
Как проводили время вне богослужения и занятий?
Свободного времени было немного, с полтретьего до шести. Иногда получалось сходить в кино. В городскую баню ходили рядом с лаврой. В семинарии я познакомился с будущим митрополитом Ювеналием, тоже ярославцем. Я поступил на первый курс, а он на втором учился. Он на год постарше меня. Он с 1935, я с 1936. Запомнилось одно событие в 1958 году отец Никодим (Ротов) приехал в семинарию, собрал всех студентов из Ярославской епархии, и мы все вместе на Невском проспекте сфотографировались. На память осталась фотография. Позже он меня в Ярославле посвятил во священники.
По окончании семинарии Учебный комитет направил меня в Ярославскую епархию. Семинарию я окончил по первому разряду. Предлагали в академии учиться, но я отказался. Священников не хватало. Отец Алексий Скобей, настоятель собора, торопил всё меня: давай, женись. В 1960 году я женился. С матушкой Ангелиной мы прожили вместе 10 лет. В возрасте 41 года она скончалась от рака. Так что я 54 года живу один.
Расскажите про Ваше рукоположение, назначение на приход, обстоятельства приходской жизни, особенности и сложности взаимодействия с государственной властью.
До рукоположения я немного был псаломщиком в соборе. Во диакона меня посвящали уже здесь, в Ярославской епархии. Но, так как владыка Исаия (Ковалёв)[1] лежал больной и служить не мог, меня направили в Иваново. Там на праздник Преображения Господня архиепископ Иларион (Прохоров) посвятил меня во диакона. А в день Толгской иконы, 21 августа, через день, посвятили во священники. В тот день в 1960-м году Ярославлю исполнилось 950 лет. Посвящал меня владыка Никодим, епископ Подольский, викарий Московский епархии. Позже, после кончины владыки Исаии в октябре, он стал управляющим Ярославской епархией.
Времена были непростые. В 1962 году владыка Никодим дал мне ссуду шесть тысяч рублей, и мы купили этот дом. Тогда это было запрещено, но он, рискуя, дал нам. Я потом выплачивал. За пять тысяч дом купили, а на тысячу – мебель: кровать и всё прочее.
Батюшка, каким было Ваше первое назначение?
С 15 сентября 1960 года указом епископа Угличского Исаии я был назначен священником в Феодоровский кафедральный собор, где служу и по сей день. Интересно у меня получилось после посвящения. Регистрацию сразу я не получил. Меня посвятили, а уполномоченный ушёл в отпуск. Я священник, а без регистрации – ничто. Я пел, читал, служил. Целый месяц ни копейки не получал, потому что не было регистрации. Когда регистрацию получил, тогда и зарплата пошла. Потому что как раз в 1961 году состоялся Собор, который передал настоятельские права двадцатке и исполнительному органу: старосте, помощнику старосты и казначею. Они были хозяевами, а мы – никем. Мы были просто служителями, и всё. Все права отошли им.
Как Вы думаете, эти решения Собором были приняты добровольно?
Конечно, они были приняты под мощнейшим давлением, при Куроедове[2]. Он даже приезжал в Ярославль, я видел его. Он приехал в собор, всё проверил, всю документацию: приход, расход. Сказал: «У вас чисто, всё нормально».
А колокольный звон в то время разрешали?
Первое время звонили, а потом были ограничения. Был составлен специальный список, на какие праздники можно было звонить.
Учитывая нехватку священников, направляли Вас служить в другие приходы?
Да, командировки были. Много, по всей епархии. Всё было официально. В удостоверении было напечатано: «Отвечая положительно на просьбу исполнительных органов и верующих православных приходов, я направляю Вас на праздник Преображения Господня в село Путятино Некрасовского района, Ваша командировка согласована с уполномоченным Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Ярославской области».
Без согласия уполномоченного нельзя было?
Нет, даже не заикайся. Все командировки были согласованы.
На тот момент сколько храмов действовало в Ярославле?
Пять храмов: наш Никольский[3], Кресты[4], Смоленская[5], Яковлевский[6] и в Норском храм[7]. У нас богослужения совершались каждый день, потом требы. Крещений много было. Каждый день крестили. В храм в основном ходили женщины, бабушки. Мужиков не было.
А на дому какие требы совершали?
Причащали и соборовали. За совершение треб выписывали квитанции за лавкой. Их было четыре экземпляра: первый – мне, второй – заказчику, третий – в райисполком уполномоченному, а четвёртый хранился в архиве.
Как Вы добирались до места совершения треб?
Изначально была соборная машина с шофёром. Возили нас на «Победе». Потом уполномоченный запретил нам на машине ездить на требы. Тогда староста стала покупать проездной билет, один на всех. Кого череда, тот и ездил с этим проездным.
Как Вас встречали на требах?
Уважительно. Был у меня интересный случай. Позвали меня, как сейчас помню, в трёхкомнатную квартиру, всю в коврах. Я захожу и думаю: «Куда же я попал?» Вижу – на кровати лежит мужчина. Он очень уважительно ко мне обратился и говорит: «Я коммунист». Я его исповедовал и причастил.
А второй случай произошёл в командировке в Данилове. Митрополит Иоанн послал меня служить в Закобякино Даниловского района. Это была Страстная неделя. Я собрался, бегом на вокзал. Сел на первый попавшийся быстрый поезд «Москва – Иркутск». Все поезда на Дальний Восток шли через Данилов. В вагоне оказались три мужичка, пьянецкие. Они начали кричать на весь вагон: «Ты поп! Ты негодяй! Ты проходимец!» и так далее. Вагон полон людей, все слушают, и ни один не встал, не заступился. Я думал, сейчас меня побьют. А рядом сидел мужчина в белой рубашке с чёрным галстуком, в хорошем костюме. Он всё сидел, молчал, терпел, потом так не спеша встаёт, подходит к мужикам и говорит: «Если не прекратите, на следующей остановке вас не будет, выйдете». Они сразу отрезвели и исчезли. Как ветром сдуло. Потом мужчина садится и говорит мне: «Я коммунист, еду к матери в Данилов. У неё иконы есть, лампадка». Как раз приближалась Пасха, и он ехал к своей матери на праздник.
Батюшка, Вы служили при десяти архиереях. Что вам запомнилось, когда Вы служили с владыкой Никодимом?
У него было особое отношение к Церкви. При нём была дисциплина. Во время службы не было никаких хождений, шёпотов и разговоров. В то же время он был простой. Строгость свою совмещал с простотой. Серьёзный, грамотный, разбирался во всём, поэтому и поставили его председателем Отдела внешних церковных сношений и дали высшую кафедру, Ленинградскую, где он 15 лет прослужил.
А каким был владыка Иоанн (Вендланд)[8]?
Онбыл помягче. Ходил в общественную баню, гулял свободно. С ним было легко общаться. Принимал в любое время, хоть ночью, если была нужда. Иностранцы часто к нему приезжали, он с ними на английском, на французском свободно говорил.
Что Вы можете сказать о владыке Михее[9]?
Он был смиренный. Любил угощать. Его все любили, почитали и уважали. Я думаю, во святых его скоро прославят. Есть за что, он это заслужил.
Батюшка, что Вам особенно запомнилось из своего служения в советский период?
Запомнилось, что мы служили дружно, жили дружно. Никаких у нас не было сбоев. Все знали, в какое время мы живём, и что находимся под постоянным пристальным вниманием советской власти, поэтому каждый выполнял своё дело.
[1] епископ Исаия (Ковалёв), (1882 – 1960).
[2] Куроедов Владимир Алексеевич (1906 – 1994), советский партийный и государственный деятель. Генерал-лейтенант КГБ. С 1960 по 1965 год председатель Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР, с 1965 по 1984 год председатель Совета по делам религий при Совете Министров СССР.
[3] Церковь Николая Чудотворца Пенская. Николо-Пенский храм в советское время назывался «кафедральным Феодоровским собором».
[4] Крестобогородская церковь (Церковь Ризоположения в Крестах).
[5] храм Смоленской иконы Божией Матери.
[6] храм Благовещения Пресвятой Богородицы в Яковлевской слободе (Яковлевско-Благовещенский храм).
[7] храм Михаила Архангела в Норском.
[8] митрополит Иоанн (Вендланд), (1909 – 1989).
[9] архиепископ Михей (Хархаров), (1921 – 2005).
