ФИО, сан: протоиерей Сергий Гейко

Год рождения: 1969

Место рождения и возрастания: посёлок Старомихайловка, Донецкая обл., Марьинский район

Социальное происхождение: из семьи священнослужителя

Образование: Одесская духовная семинария

Место проживания в настоящее время: г. Ялта, Крым

Дата записи интервью: 23.10.2024

Беседу проводил Гейко Амвросий Сергеевич, студент Таврической духовной семинарии.

Отец Сергий, расскажите, пожалуйста, о Вашей семье, о Вашем детстве и юности.

Родился я в глубоко верующей семье. Отец – священник, мама всегда заботилась о нашем духовном воспитании, в храм всегда мы ходили, были хорошие традиции у нас. Всегда на большие праздники, на Рождество и Пасху, мама нам старалась что-то новое купить, всегда одевала нас чисто. И постепенно я приучался именно к тому, что вера – это необходимая для человека мера. Я любил церковное пение, рано очень научился читать первые молитвы «Отче наш», «Трисвятое». Поэтому для меня это всё было изначально родное и близкое.

Много было книг и икон в то время? Насколько они были редки?

Было достаточно икон и книг, так как отец был священник, поэтому у нас был угол святой. Там были даже редкие, дореволюционные издания: книги, Евангелия. Это были очень редкие книги. Были даже пластинки песнопений в исполнении архимандрита Матфея (Мормыля)[1].

А когда приходили гости неверующие, завешивали иконы? Убирали эти книги?

Нет, конечно. Тогда не было столько гостей таких, которые были не верующими или невоцерковлёнными. Тогда было совсем другое время. Отец принимал или в храме, или во дворике людей по вопросам религиозным. Просто так никто не приходил. И естественно, у нас святой угол был дальней комнате, в отцовском кабинете, поэтому туда никто чужой не приходил.

Отец Сергий, люди, которые посещали храм, какое впечатление на Вас производили?

Я ещё застал тех людей, которые жили в условиях войны. Они были очень набожными. В основном это были некоторые из прихожан отца, которых я часто очень видел храмах, приходилось с ними иногда разговаривать, беседовать.

Приходилось ли Вам или Вашим знакомым сталкиваться с давлением властей, общества в связи с религиозными убеждениями?

Время такое было, 1970-е, 1980-е годы, когда без разрешения властей нельзя было даже гвоздь забить в храме. Было, естественно, давление и насмешки даже со стороны обычных людей, не говоря уже о власть имущих. Это всё было не так ощутимо. В школе тоже чувствовалось некоторое давление со стороны учителей, даже некоторых одноклассников, учащихся, но опять-таки, ничего. С Божьей помощью всё преодолевали.

Показывали ли Вы свою религиозность в школе?

Так, не очень.

Были ли в Вашем классе верующие, кроме Вас?

Нет.

А какие могли бы быть последствия, если бы открылось, что Вы  христианин?

Все и так знали, что я из православной священнической семьи, тогда говорили – поповский. Поскольку я принимал участие во всех мероприятиях школьных, занимался спортом, выступал, был октябрёнком, пионером, потом комсомольцем, из-за этого давления и каких-то последствий, конечно, не могло быть. Я думал тоже об отце.

Как Вы относились к антирелигиозной кампании и пропаганде научного атеизма?

Отрицательно.

А какие проявления антирелигиозной пропаганды Вам запомнились и почему?

Ну прежде всего, программа школьная тогда была поставлена на атеизме. Всевозможные песни на эту тему, фильмы были. Мне запомнился документальный фильм, когда показывали одного мальчика приблизительно моего возраста, который публично отказывался от своих верующих родителей, отец у него тоже был священником, он говорил: «Я отказываюсь от такого отца и буду жить в нормальной стране, буду развиваться и жить без своего верующего отца». Для меня это было, конечно, очень неприятно, поэтому я понимал, что всё это делается для того, чтобы внести смятение в юную душу человека, в частности, в мою, но я даже не мог себе представить, как я могу отказаться от своих родителей – отца и матери верующих. Слава Богу, у меня такого выбора не было.

Замечали ли Вы присутствие Церкви в общественной жизни? Большие церковные праздники, например, Рождество и Пасха, были заметны в обществе?

Нет, тогда никто никогда не приглашал священника на какие-то мероприятия, открыто никто не праздновал Рождество или Пасху. Наоборот, был контроль, чтобы никто из учащих и учащихся не посещал такие праздники, в праздничный день не ходили в храм. Поэтому всё это совершалось тихо спокойно, тайно, в своём роде келейно.

Посещали ли Вы в качестве паломника святые места, действующие или закрытые монастыри и храмы, святые источники, места захоронения почитаемых в народе подвижников?

Конечно, посещали. Мы часто с отцом ездили на каникулах. Были в Троице-Сергиевой лавре, в Абхазии на Новом Афоне. Мне даже однажды удалось посетить Чехию и Словакию, и там я нашёл православный храм, который был действующим. Даже от школы мы ездили в Святогорскую лавру, когда она ещё была закрыта. Меловые горы… Всё это тоже оставалось для меня некоторым вопросом: почему это всё закрылось? И где все эти монахи, которые здесь были. И потом, слава Богу, все эти святыни возродились.

Каковы Ваши представления о положении Церкви в СССР?

Положение было очень трудное, практически катакомбное. Те храмы, которые были открыты ещё при Сталине, потом были закрыты при Хрущёве. А из тех, которые оставались, многие известные, такие как в Питере Казанский собор и Исаакиевский собор, были закрытыми, музеями считались. В то время уже достаточно много было храмов в городах. Если не во всех сёлах были храмы, то в некоторых можно было найти храм, помолиться. То есть, если ты сильно хотел найти храм, ты его мог найти.

Когда на Ваш взгляд стало безопасно ходить в храм?

В конце 1980-х, когда решили отпраздновать Тысячелетие Крещения Руси, это был 1988 год. Тогда уже повеяло теплом в отношении к Церкви. Ну а в начале 1990-х годов уже свободней стало, начали открываться приходы. Уже люди и общество совсем по-другому смотрели на храм. Те, которые ходили раньше, вздохнули наконец-то свободно, а те, которые не ходили или боялись, начали потихонечку подтягиваться к храму.

Был ли у Вас или у Вашего отца опыт посещения старцев в советский период?

Я лично не знал тогда ещё никаких старцев. Отец мой был знаком с нашим, как его называли, местным старцем, отцом Зосимой (Сокуром)[2], который впоследствии возродил монастырь в Никольском[3].

Что это был за человек?

Это был такой, я бы охарактеризовал по тем временам, адамант. Такой крепкий молитвенник, который тоже прошёл очень много испытаний, насмешек со стороны властей в том числе, выдержавший все эти нападки. Вот такие люди и возрождали христианство и Православие у нас.

Отец Сергий, когда у Вас появились мысли посвятить свою жизнь служению в священном сане? Это была семейная традиция или личное обретение веры?

Нет, это было скорее личное. Конечно, отец на меня повлиял, я любил церковное пение, и даже когда старший брат учился в семинарии, я несколько раз туда ездил, мне нравилось общаться со студентами, хотя я хотел быть военным, но так Господь, наверное, меня вёл, что в военное училище я не поступил по здоровью. А в армии я уже полностью понял: слава Богу, что я не пошёл в военное училище. Вот именно в армии у меня мысли были о том, что нужно посвятить жизнь Богу, стать священником.

Каким был Ваш путь поступления в духовную школу?

Я бы сказал, очень лёгким. Всё это мне было с детства знакомо, поэтому в семинарию я поступил очень легко.

А кто дал Вам рекомендацию к поступлению?

Рекомендацию мне давал в то время секретарь нашей епархии в Донецке, это покойный протоиерей Сергий, фамилию я уже забыл.

То есть внешних препятствий не было?

Нет, никаких препятствий.

Поделитесь Вашими воспоминаниями о семинарии, преподавателях, питании, дисциплине, послушаниях, богослужении, общении со студентами и преподавателями в студенческие годы.

Это было одно из самых лучших времён в моей жизни, так как я ещё застал старых преподавателей. У нас были такие знаменитости как Полторацкий Николай Алексеевич[4], который был в молодости адъютантом при штабе Колчака, происходил из очень знатной фамилии. Были другие преподаватели, отец Борис Шишко[5].

Какие в то время были студенты?

Такие же были, как и я, мои сверстники, выходцы из того же времени, ничем они от меня особо не отличались, было много детей священников. Были ребята уже после армии, были и до армии, было очень много моих земляков с Донбасса, с Западной Украины. Мы общались, с некоторыми пели в хоре, проводили свободное время. Питание было, скажем так, по началу хорошее, это первый курс, потом чуть похуже стало, а затем всё равно выровнялось. Часто бегали в трапезную монастырскую, потому что я пел в хоре, нам была поблажка своего рода. Там была замечательная постная кухня, поэтому мы туда бегали. Дисциплина довольно-таки была у нас жёсткая. В течение года многих ребят отчисляли за дисциплину, за неуспеваемость. Кто-то сам уходил, не выдерживал, понимал, что это наверно, всё-таки не его.

Расскажите про Ваше рукоположение и назначение на приход, обстоятельства, приходской жизни, особенности и сложности взаимодействия с государственной властью.

Рукоположение моё было в городе Донецке на Ларинке, как звали тогда, да и сейчас ещё называют это место, в Свято-Никольском соборе. В субботу меня рукоположили во диакона, а воскресенье я уже был священником. Рукополагал меня владыка Ипполит (Хилько)[6].

Это было начало 1990-х годов, когда была большая нехватка священников, поскольку стали открываться приходы. И вот моим первым приходом был храм в честь Казанской иконы Божией Матери в небольшом городке Марьинка Донецкой области. Там выделили помещение бывшей детской библиотеки. Я ещё был совсем молоденьким священником, опыта практически не было. Отец как мог мне помогал. Какие-то семинарские знания тоже мне помогли.

Когда я прибыл на приход, нужна была деятельная работа. Нужно было людям открывать, рассказывать о Православии, потому что много было суеверий, уже стало появляться достаточно много сект.

Государственная власть содействовала?

Да. Как раз когда я пришёл, власть ещё была, как называли, «старая». Но она уже не препятствовала тому, чтобы открыть храм, приход. И было приятно, что когда ты приходил к какому-то чиновнику, он тебя выслушивал и даже помогал в каких-то моментах. Но самое главное – что они особо не мешали.

[1] Архимандрит Матфей (Мормыль), (1938 – 2009), регент, церковный композитор, аранжировщик.

[2] Схиархимандрит Зосима (Сокур), (1944 – 2002).

[3] Свято-Успенский Николо-Васильевский монастырь.

[4] Полторацкий Николай Алексеевич (1909 – 1991), видный представитель русской церковной эмиграции, переводчик уникальных богословских текстов, современник и соратник Н.А. Бердяева, прот. Георгия Флоровского, Л.А. Успенского и многих других представителей русского зарубежья.

[5] Протоиерей Борис Шишко (1908 – 1999), старейший преподаватель Одесской духовной семинарии.

[6] Епископ Ипполит (Хилько), епископ Украинской Православной Церкви (Московского Патриархата) на покое.