Архивы хрущевские гонения - Страница 2 из 3

Миряне Левина Нина Романовна

Папа очень хороший был, добрый был по характеру, очень добрый. Огород очень любил, борщи варил. Придёт, бывало, со службы и идёт на огород. Маму так любил, нас всех любил. И все прихожане его любили. Он лечил ещё, обладал этим даром. Отчитывал. Очень много людей к нему ходило. Он очень был благородный человек, очень. Ничего не заканчивал, самоучкой выучился. В шесть лет читал псалмы уже. Он был умненький, очень умненький. 152 0 Подробнее

Священнослужители Протоиерей Георгий Митрофанов

Отец Ианнуарий предупредил меня, что будут появляться представители КГБ, будут вызывать куда-то, возможно, в военкомат. Так и произошло. Были профилактические беседы. В семинарии разговор о таких беседах стал некоторым тестом: если спрашиваешь человека, и он начинает рассказывать, значит, ему можно доверять. Но были и те, кто отрицал, что с ним разговаривали представители этой структуры, и им было трудно после этого доверять. Хотя, конечно, это не могло быть универсальным критерием. В духовные школы люди с трудом поступали и очень дорожили тем, что здесь можно было получить. Конечно, ты понимал, что ты пришёл в искалеченную десятилетиями церковных гонений духовную школу, но мы благодарили Бога даже за то, что здесь можно было получить. 146 0 Подробнее

Священнослужители Протоиерей Михаил Кудин

Но я всё равно проходил, всегда ходил в церковь. Конечно, когда иду с родителями, с папой, с мамой, с дедушкой, с бабушкой, всё, никто ко мне не цеплялся тогда, а когда иду один, то было такое. Не разрешалось это тогда, запрещалось. В церковь нельзя ходить. Ну, Хрущёв сказал: «Последнего попа по телевизору покажу и церкви закрою. Церкви не будет». Видишь ли, ему Господь очи закрыл раньше, чем он показал последнего попа. А до этого тоже было гонение. Церкви разрушались, много разрушено было, очень много церквей. 126 0 Подробнее

Священнослужители Протоиерей Павел Самойленко

Ну и мы пошли с ним, я этот момент помню. Пришли в военкомат, он мне говорит: «Сиди здесь». А он пошёл куда-то в кабинет, долго его не было. Но вышел он весь чем-то потрясённый, молчаливый, очень бледный, очень. Я говорю: «Ну что, папа, выделили?» – «Да выделили». – «А сколько листов?» – «Тридцать». И пошли. Только потом он рассказал, что это был вызов КГБ, что там, в этой комнате, было трое чекистов. Они требовали от него отречься от веры, от Христа, от Церкви, подписать отречение, оно было заготовлено. Один угрожал пистолетом. Матом ругались страшно, издевались, измывались. Но он им сказал: «Так, я человек верующий, у меня религиозное мировоззрение». – «Какое у тебя там религиозное? Здесь только одно – коммунистическое мировоззрение. Мы тебя тогда расстреляем». Он сказал: «Даже если я буду знать, что вы меня сейчас здесь застрелите, я от веры не откажусь. Ни от сана, ни от детей, ни от семьи». Вот эта потрясающая беседа, сотрясающая моего родителя, завершилась тем, что тот самый, который угрожал пистолетом, пожал руку и сказал: «Михаил Матвеевич, Вы настоящий патриот и гражданин своей Родины, спасибо. Мы свою работу делаем, Вы – свою». 141 0 Подробнее

Миряне Сергей Александрович Конев Новочеркасск. Вознесенский собор

Положение Церкви, на мой взгляд, было полукатакомбное. Церковь советского времени представляла из себя внешне храм, двери которого открыты как бы для всех посетителей, но как в мышеловке. Если заходил в храм, допустим, молодой человек, то он сразу попадал под контроль. Для людей пожилого возраста, инвалидов, участников войны доступ в храм был открытым. За молодыми людьми присматривали, их высматривали, ими интересовались, и таким людям грозили последствия. Всячески старались установить их личность, и после этого, если это член КПСС, то передавали сразу в партийную организацию, что он заходил в церковь или был соучастником крещения ребёнка. Всё фиксировалось. Если он не был членом КПСС, передавали в профсоюзную организацию. Его вызывали на заседание профсоюза и задавали вопрос, почему он посещает церковь. Если он не состоит в профсоюзе, передавали руководителю предприятия с наставлением разобраться с личностью, почему у него человек, работающий на предприятии, оказался в церкви. То есть был тотальный контроль за людьми среднего и молодого возраста. 66 0 Подробнее

Миряне Писаренко Илья Степанович Храм Василия Блаженного г. Калуга

Как член КПСС, преподаватель истории КПСС, в вузе я, будучи крещёным в православной вере, никакого давления со стороны партийных и советских властей не испытывал. Сам ни на кого давления не оказывал, относясь с уважением и тактом к личным убеждениям своих коллег и студентов. Плакатностной демонстрацией своих личных убеждений никогда не занимался. Никогда не жил мнением других людей. Избегал категоричных суждений о своих коллегах по работе, соседях, других окружающих во избежание неправедного суда, поэтому не имел выговоров и нареканий ни по партийной, ни по административной линиям. Считаю это благодарностью себе за то, что и в коммунистах, и в атеистах чтил прежде всего человека, созданного по воле Господа, по Его образу и подобию. Как член КПСС ни в школе, ни в учебных заведениях, ни в аспирантуре за личными убеждениями окружающих не следил. 140 0 Подробнее

Священнослужители Протоиерей Николай Яськов

Всё моё детство отец учил нас христианской вере не только на словах, а, главное, на деле. И это в то время, когда открыто говорить о Боге было запрещено! Мне запомнился случай, когда на Рождество Христово мне утром надо было в школу, отец будил меня раньше и говорил, куда нужно сходить и кого поздравить, как себя вести, и я ходил и поздравлял, и пел, славя Христа-Младенца. 119 0 Подробнее

Священнослужители Протопресвитер Владимир Диваков

Сейчас, глядя, как порой современные ребята входят в алтарь, мне становится очень грустно. Для нас это было непросто. Вспоминаю, что в алтаре нас было шесть человек, и только три стихаря. Кто первый придёт, тот и облачится. Раньше почти во всех храмах Москвы торжественными были ранние литургии. Война, наверное, сказалась. За поздней же молилось всего несколько человек. Основная масса людей вся была на ранней литургии. Начало в семь часов. Значит, полседьмого – это максимум, а то и в начале седьмого, с первым трамваем, надо было приехать в храм, чтобы стихарь достался. А потом придумали делать по-другому. Кто-нибудь ошибся, прозевал что-нибудь, не вовремя подал кадило или ещё что-то – всё, давай, снимай стихарь. Поэтому смотрели за каждой мелочью, чтобы не ошибиться. Потом, когда я уже стал священником, помню, тоже так поглядываю, а мне владыка Питирим говорит: «Слушай, успокойся, ты же уже священник. Но я и сам таким был». Вот так смотришь, вовремя ли подали кадило, свечи и так далее. Уже невольно думаешь, что надо делать. Всё это, можно сказать, делалось «с молоком», с первых времён моего служения. Поэтому сейчас с досадой смотрю, когда приходится напоминать, подсказывать: «Отцы, слушайте, неужели вы не знаете или не помните этот момент? Почему зеваете?» В то время у нас это было непозволительно, но зато это очень хорошо воспитывало. 1798 0 Подробнее